Субъект. Часть вторая

Я вскинул голову, отыскивая вершину этой дисперсной изгороди. Произведя перерасчет на этажи, можно было смело утверждать, что там этажей двадцать. Время от времени верхний этаж, мнимый в своей облачной бесформенности, рассеивался и тут же возвращался вновь. Мне придется это перелететь.

Я упер кулаки в землю, возводя внутри себя огромную пружину для выстрела всем телом вверх, прямо с этого места. Ноги мелко задрожали в дурном предчувствии разрушительно взрывного сокращения. Легкие напряглись, как перед разносящим все на своем пути криком. Не в силах больше сдерживать сосредоточившуюся в одеревеневших связках мощь, я дал добро на абсолютное высвобождение энергии из всех макроэргических молекул АТФ, что только сейчас скопились в каждом волоконце моей мышцы, в каждой образующей их ниточке, что замерли, как натянутая арбалетная тетива. Я вызволил всю сократительную силу, что только во мне была, наддав дополнительно воздухом, подошвами, одеждой, собственными костями, в целом массированным бесконтактным усилием вслед самому себе.

Меня вздернуло ввысь так, что штаны наполовину сползли, гармошкой застряв где-то на коленях. Единственную пуговицу на кожанке слизнуло ветром, та распахнулась и стала истерично развеваться за спиной, как плащ. Весь полет до пиковой высоты стоячего тумана превратился в один короткий, смазанный миг…

Пронесшись над ним, как над каким-то курятником, я стал подталкивать себя дальше по затяжной дуге через подошвы – больше через стальную, декоративную каемку, намертво облегающую сам каблук, так как она в меньшей мере была подвержена распаду в отличие от резины.

Паря со спущенными штанами над вотчиной Айсберга и, борясь с ветром и с подкатывающими приступами страха, я прислушивался к сбивчивым обрывкам алиеноцептивных впечатлений.

Подо мной вырисовывались наброски и куски техногенно уплотненного пространства, общее взаиморасположение которых выдавало небоскреб. Нас разделяла достаточно приличная высота для того, чтобы я смог позволить себе выбрать место для посадки.

Пикируя, я уже немного опытным и отлаженным движением кувыркнулся через голову, выставив ноги навстречу крыше. В этот раз желательно было приземлиться тихо. По мне словно пробежал электрический ток, в костях что-то безостановочно кололо, порой даже неприятно дергало, стреляло, но падение у самой крыши замедлилось так, будто я сошел на нее в развевающемся за спиной парашюте.

Мускулы мелко дрожали, пережив самое страшное потрясение в их жизни. Натянув свернувшиеся на коленях джинсы обратно, я сосредоточенно замер. Камер вроде нет. По крайней мере, характерных уплотнений на стенах я не чувствовал, а прилагающаяся к ним паутина электрических сетей протягивалась чуть ниже, но не здесь. Поблизости угадывалась выступающая припухлость громоздкого люка. Он был наглухо закрыт, стиснут изнутри электронными противопожарными зажимами.

Но мне и не нужен этот люк. Этажи этого небоскреба были ограждены от внешнего мира простыми стеклами. Станет ли каждый раз срабатывать тревога, в случае если у какого-нибудь клерка в горле запершит от духоты, и он потянется приоткрыть окно? Вряд ли.

Дозорный, в чьи обязанности входило неотрывно наблюдать за изображениями с камер, сканирующих все происходящее в левом крыле здания с двадцать седьмого этажа по двадцать второй, пустым взглядом буравил все четыре экрана разом.

Такая уж у него была работа – не позволять себе отводить от экранов взгляд, каким бы бессмысленным он ни был, так как и он сам, в свою очередь, был под круглосуточным прицелом внимания все тех же камер, одна из которых висела прямо над головой. Ведь ее записи потом выборочно, в случайном порядке, каждую неделю просматривались начальником охраны, безжалостным человеком, что не прощает даже простого поворота головы в случае, если сделан он был вне расписания.

Другое дело, что глубину осмысленности взгляда дозорного камера все же зафиксировать никак не могла, что делало его работу в принципе терпимой, пусть и монотонной, но и не стоит забывать, что весьма прибыльной. Где ему еще столько заплатят? С этой организацией ему крупно повезло. Ему даже кофе приносили – отдельная сфера обслуживания, введенная здесь с расчетом на сокращение всевозможных временных затрат, что никак не относились к основной работе управляющего персонала.

К слову, кофе стоял справа от него на столе, и своим ароматом щекотал ноздри. Прежде чем отвлечься на него, он должен был дождаться появления своего напарника, который вот-вот завершит ежечасный обход и займет его место.