Субмарина меняет курс

…Степные просторы только на первый взгляд кажутся унылыми, безжизненными и напрочь лишенными того, что люди называют «красотами живой природы». Тот, кто видел, как быстротечной весной изумрудно-зеленые просторы вдруг начинают пламенеть от миллионов цветущих тюльпанов, никогда не назовет степь «серой и скучной»! В степях, где под вольными ветрами волнуется серебристый ковыль, есть все! Есть реки, во время весеннего половодья подобные шумно-веселым, неукротимым табунам диких лошадей, и сонно-величавые жарким сухим летом. Есть чистейшие озера, дремлющие в густых зарослях зеленого беспокойного камыша, скрывающего неисчислимые стаи шустрых уток и ленивых серых гусей. Есть острова-оазисы густых тополиных рощ. Есть великое множество разнообразной живности – мелкие пичуги и высокомерные коршуны, юркие любопытные суслики, незаметные лисы, стаи безжалостных волков и стада скотинки покрупнее… В степи есть все. И у степи нет хозяина! Время от времени здесь появляются люди и говорят: это наша степь! Смешные… Эти ковыли видели многих «хозяев». Они видели много разных непоседливых племен кочевников, в том числе и непобедимые тумены Чингисхана и Батыя – и все эти «хозяева», все до единого, ушли, и жадные пески засыпали их могилы! У этих мест есть только один настоящий владыка – вольный степной ветер…

Сухой ветерок трепал бледно-зеленые стенки армейских палаток, недавно раскинутых в этом безлюдном районе пришлыми людьми в полевой форме японской императорской армии…

Сначала над степью долго кружил самолет, потом приехали два джипа с офицерами и большой грузовик с солдатами. Солдаты быстро натянули палатки, обустроили полевой лагерь и под руководством офицеров начали производить какие-то бесконечные замеры местности, размахивая длинными полосатыми рейками и перетягивая с места на место какие-то хитрые приборы на треногах… А еще чуть позже рядом с лагерем приземлился небольшой транспортный самолет, из которого по приставной лесенке степенно спустились несколько явно высокопоставленных военных и сразу же скрылись в самой большой палатке…

По сторонам наглухо закрытой, несмотря на довольно жаркий день, брезентовой двери командирской палатки с истинно восточной сонной скукой в узких щелочках глаз незаметно переминались с ноги на ногу двое часовых с винтовками, приставленными «к ноге». Оба часовые – рядовой 1-го класса и рядовой 2-го – зорко посматривали по сторонам отнюдь не в поисках каких-либо «врагов императора», замышляющих покушение на генералов и полковников, совещавшихся в полумраке палатки, – для них намного страшнее было ненароком провиниться перед самим господином капралом, разводящим караула. В «имперских сухопутных силах – тэйкоку рикугун» нет начальника более грозного, чем капрал или сержант! Что там генерал – он-то простого солдата и не замечает, они для него – серая пыль, ничтожная тля. А вот сержант – это бог, царь, судья и палач… И гнев его страшен, как тайфун или цунами у милых японских берегов… К обрывкам разговоров, временами долетавшим из-за зыбких брезентовых стенок, часовые даже и не пытались прислушиваться – разве может простой солдат понять высокую беседу мудрых людей в генеральских мундирах…

– Наша инженерная разведка и топографы обследовали несколько районов Внутренней Монголии. В принципе, в любом из них можно развернуть полевой аэродром! Наши легкие самолеты «Накадзима», ведомые камикадзе, при дальности полета 2000 километров могут без труда нанести удары по Хабаровску, Комсомольску, Чите и Владивостоку. Обратно им лететь, естественно, не придется… Место, где мы находимся сейчас, – худенький полковник обвел указкой кружок на карте, – кажется мне, господа, наиболее подходящим. Степь – ровная как стол, хороший крепкий грунт, да и для службы полевого водоснабжения не будет особых трудностей: неподалеку есть озеро с чистой пресной водой. Так что, в кратчайшие сроки мы можем пригнать сюда топливозаправщики и прочее. Самолеты, думаю, разумнее перегонять буквально за день-два до часа «икс»… У меня все, господин генерал-майор!