Суданская трагедия любви

Сильно развито воровство, о чём меня предупредили и в нашем посольстве, и в министерстве Хартума. Выйдя из автобуса у гостиницы, я был особенно внимателен к встречным. За спиной у меня рюкзак, в левой руке крепко сжимаю ручку дипломата. И у самого входа в гостиничный двор почувствовал постороннюю руку в правом кармане моих джинсов. Тут же схватил чьё-то запястье и посмотрел направо. Высокий негр с короткими курчавыми волосами, улыбаясь мне милой улыбкой, как ни в чём не бывало, вырвал руку и пошёл в обратную сторону. Хорошо, что я предусмотрительно переложил портмоне во внутренний карман пиджака, не оставив ничего в джинсах.

Не стал поднимать шум, так как, во-первых, хорошо знаю поговорку: не пойман – не вор, а во-вторых, кто их знает, здешние порядки. Не было бы хуже.

Отель не очень большой. Окружён каменной стеной. Внутри много пальм и бассейн. В моём номере работает кондиционер, есть душ, холодильник, в котором стоят холодные напитки, и, что особенно важно, работает интернет компании «Билайн». А что ещё нужно командированному журналисту? Мне известно, что в Джубе роуминг обеспечивают российские операторы, хотя не в каждой гостинице. Но в этой есть.

Снимаю с себя рюкзак, раздеваюсь, ополаскиваюсь в душе и спешу в небольшой ресторан гостиницы обедать. Я голоден. Заказываю баклажаны, фасоль, курицу с рисом и кофе. Ещё не принесли еду, когда зазвонил мобильник. Это мама.

– Сынок, никак не могла до тебя дозвониться. Я уже волнуюсь. У тебя всё в порядке?

– Здравствуй, мама! Я же летел в самолёте. Да и тут не везде связь есть. Это же не Москва. Как там папа?

Мамин голос опять стал на грани плача:

– А он уже дома. Представляешь, его выписали раньше времени, потому что пришли с майдана и потребовали, чтобы всех, кто протестовал против них и попал в больницу, немедленно убрали из палат.

– Как же так?

– А вот так. Главврач возразила, так они потребовали её отставки. Но ты не волнуйся. Папа уже дома и ты можешь с ним поговорить сам.

Раздался бодрый папин голос:

– Здравствуй, сын! Я поговорю, пока мать слёзы утрёт.

– Здорово, папа! Как ты себя чувствуешь?

– Да, всё в порядке. Помяли меня немного, но обошлось. Я там врезал одному, когда он женщину бил, ну, а другой меня битой по голове, и дружки его навалились. Но теперь всё нормально. Дома лучше, чем в больнице. Лекарства мне все, какие надо, дали втихаря, чтобы майданники не видели. Но ты как там в Африке? Не изжарился? Небось, негром приедешь?

– Нет, папа, тут пока не до загара. Работы много. Да и везде кондиционеры. А гулять, практически, некогда.

– Ты где сейчас?

– В Джубе. Это на юге Судана. Но я ещё толком не видел город.

– Хорошо. Посмотрю сейчас по карте. Успехов тебе! Передаю трубку маме, а то она ещё что-то важное хочет у тебя спросить.

Снова слышу знакомый мамин голос, который спрашивает то, что я и ожидал услышать:

– Сынок, как ты там питаешься? Не голодаешь?

Я смеюсь тому, что угадал её мысли и отвечаю:

– Мама, сейчас как раз сижу в ресторане, и меня будут потчевать так, что за ушами треск будет раздаваться. Съем синенькие, потом фуль…

– Ну, синенькие – это я поняла, баклажаны, а что ещё ты сказал?

– Фуль. Это фасоль и бобы с мясом и овощами. Ещё и курицу заказал с рисом, так что с голоду не помру. Но у меня есть предложение. Переезжайте с папой ко мне в Москву, пока всё утрясётся в Киеве. Ключи у вас есть, дорогу знаете. Там папу подлечите.

– Спасибо, сынок.

Мама опять заплакала, и трубку взял отец.

– Ну, в чём там дело?

– Папа, я предлагаю вам переехать на время ко мне.

– А это мысль здравая. Мы подумаем.

– Да что тут думать? Собирайтесь и завтра же выезжайте.

– Ладно, сейчас обсудим. Пока, сын.

Пока я говорю по телефону, официант приносит заказ. Только сейчас понимаю, что перебрал с заказом. Принесли столько, что мне и не съесть. Но ничего, справляюсь. Запиваю чёрным кофе и возвращаюсь в номер.

Беспокоят события в Киеве. Что же там происходит? Почему те, кто, казалось бы, выступают от имени народа, ведут себя так грубо, по-фашистски? Чего они хотят? Кто их поддерживает? Они требуют смены власти за то, что отказалась идти в Европу, отказалась от того, что называется евроинтеграцией. Но почему в такой форме? Например, в Норвегии тоже ставился вопрос о вхождении в Евросоюз. Провели референдум, и по его итогам правительство отказалось от членства. И ничего не произошло. Никто никого не бил. Почему же на Украине начались бои?

А как обстоит дело здесь в Судане? Здесь ведь двадцать лет была война, и страна разделилась. Завтра я буду говорить об этом с южанами. Мысль арабов на севере, по крайней мере, их высших кругов, мне ясна. Они стоят за единый Судан, а точнее, за продвижение арабов на юг, за экспансию. А что думают южане? Но об этом я буду говорить завтра.

Сегодня перед сном решил снова взяться за письма Юджина. Хочу попытаться разгадать ещё одну загадку – Что он хотел сказать своими письмами Ане, которая, видимо, так и не поняла этого, как, впрочем, и я.