Суданская трагедия любви

Вилла наших специалистов была двухэтажная в окружении высоких деревьев. Её, как и все другие дома, отделяет высокая каменная стена. Валерий Викторович нажимает кнопку звонка. Из дома кто-то выходит и открывает калитку. Я вижу перед собой грузина. Куратор представляет меня, просит приветить и уезжает, а мы с Бандзавой идём по дорожке в дом. У входа нас встречает пёс. Я глажу его по голове. Он сразу отнёсся ко мне дружелюбно. Удивительно, что, как потом я узнал, милая собака очень даже может быть злой, когда мимо дома проходят местные жители. Это кажется невероятным, но этот пёс никогда не лаял, если к калитке подходили русские, и всегда бросался с лаем к стене, при появлении прохожих.

Тут я и познакомился с переводчиком Евгением. Они все собирались ехать на пляж Лидо, а мне предложили отдыхать с дороги, но я не согласился и поехал с ними. Уж очень мне хотелось поскорее почувствовать местный колорит. У русских отдельный сектор. Я первым делом надел плавки и погрузился в тёплые воды Красного моря. Купаться было не страшно, поскольку большой участок моря огорожен сеткой против акул. Те, у кого были маски, ныряли, чтобы полюбоваться красотами подводного мира. Пляж песчаный. Под навесом шахматные доски и бильярд. Я полежал на песке, с кем-то сыграл в шахматы, и пора было возвращаться на виллу, так как уже темнело.

Приехав, я организовал застолье. Пили, ели, разговаривали. Потом все пошли спать. У них комнаты были на втором этаже, а мне выделили на первом. Среди ночи я услышал звонок. Одеваюсь и выхожу из комнаты. На втором этаже тишина. Очень крепко спят, а звонок повторяется. Выхожу на крыльцо. Небо всё в звёздах. Я размышляю, кто бы мог звонить в калитку так поздно. Пёс подбегает ко мне, но молчит. Я иду в его сопровождении по дорожке, у калитки спрашиваю:

– Кто?

Голос за стеной отвечает:

– Свои.

Говорит по-русски, значит, точно свои. Открываю калитку.

Входит куратор. Спрашивает:

– Разложил вещи, Женя?

Отвечаю:

– Разложил.

– А теперь буди остальных и собирайтесь. Только что президент Сиад Барре объявил о разрыве с нами отношений. В течение трёх дней должны все уехать Вот такой расклад. Там у тебя в редакции, как в воду глядели.

Для меня его слова, как гром с ясного неба. Только что приехал, и сразу собирайся обратно. Поднимаюсь на второй этаж, стучу в комнаты, бужу всех. Собираемся внизу, и Валерий Викторович всех информирует.

Министр обороны Сомали Самунтаре, который был сторонником СССР, закончил там военную академию имени Фрунзе, в эту ночь смещён со своего поста. В морском порту и на других объектах, где стояли наши солдаты, их заменили американские. А предыстория была такова. Между Сомали и Эфиопией в это время шла настоящая война за спорную территорию Огаден. Советские дипломаты и кубинский лидер Фидель Кастро делали всё для того, чтобы этот конфликт разрешился мирным путём. Но не удалось. Советский Союз и Куба оказали военную помощь Эфиопии. В то же время и Сомали просило военную помощь. Но поняв, что Советский Союз больше на стороне Эфиопии, Сиад Барре принял решение о переориентации на помощь США. Это и случилось в ту злополучную ночь, когда прилетели мы с бухгалтером. Потом, когда меня после Сомали направили в Индию, то в ГКЭС, смеясь, говорили:

– Смотри, Саша, у нас с Индией хорошие отношения. Не сделай так, как в Сомали. А то ты прилетел, и Сиад Барре сразу разорвал с нами отношения.

Но в тот момент нам было не очень до смеха. Валерий Викторович, оставив нам свои рекомендации, отбыл оповещать других специалистов, а мы ещё немного посидели, обсуждая дальнейшие действия, и завалились спать. Утро вечера мудренее.

После завтрака Бандзава взял меня с собой в министерство сельского хозяйства, чтобы хоть что-то успеть показать. Потом доставил меня в посольство, где у меня с извинениями забрали выданную вчера месячную зарплату, оставив командировочные за три дня. А что я мог на их шиллинги купить в оставшиеся полдня, когда по городу ходить нельзя? Куратор подвёз на машине к вилле и умчался: дел невпроворот.

Я стою у калитки. Нажимаю кнопку звонка. Никто не выходит. В это время по тротуару проходит сомалиец в рубашке грязного цвета, джинсах и сандалиях на босу ногу. Поравнявшись со мной, плюёт в меня. У меня возникло естественное желание ответить ему кулаком, но вспомнил слова куратора:

– Имейте в виду. Отношение к нам резко изменится. Возможны провокации. Ни в каком разе не вступайте в конфликты.

Сдержался, хоть и услышал за стеной остервенелый лай нашего пёсика. А тут и переводчик Женя подошёл. Но сомалиец уже удалялся, не оглядываясь. Потом меня хвалили за сдержанность. Надо понимать, что простые сомалийцы не понимали ситуацию. Им сказали, что русские против них, и они сразу переменились к нам. Но а те, кто понимали суть происходящего, почти плакали при расставании.