Суданские хроники

По-видимому, в какой-то степени сказалась и этническая принадлежность авторов обеих хроник. Сонинке родом, Махмуд Кати и его потомки без особой симпатии относились к скотоводческому народу фульбе (в хронике — фулани), подчеркивая, с одной стороны, его чаще всего разрушительную роль в истории Сонгай, а с другой — неизменно настороженное, если не открыто враждебное, отношение к фульбе сонгайских государей. Абд ар-Рахман ас-Сади сам был фульбе или, во всяком случае, имел какие-то фульбские родственные связи. Поэтому контакты с фульбе — а они неизбежно становились все более частыми и необходимыми по мере того, как те, избавившись от постоянного военного нажима сонгайских правителей, настойчиво расширяли сферу своего политического и экономического влияния, — ас-Сади воспринимает совершенно спокойно, больше того, даже подчеркивает свои добрые отношения и с фульбскими факихами, и с фульбскими князьями. Так же как и марокканцы при всех их вполне очевидных ему недостатках, фульбе для него — просто данность, одна из реальностей политической обстановки в Судане его времени.

Все эти обстоятельства, однако, не меняют того факта, что и для ас-Сади время расцвета Сонгайской державы было славной и в высшей степени заслуживающей внимания страницей суданской истории. Он успешно избегает сравнения власти сонгайских царей с административными усилиями марокканцев, но симпатии свои к наиболее крупным сонгайским правителям не скрывает. Именно это отразилось в его терминологии: только ал-Хадж Мухаммед I и его сын Дауд, да еще раз-другой сын Дауда Исхак II именуются “повелитель аския...”. Всех остальных, в том числе и таких сильных самостоятельных государей, как Исхак I или герой сонгайского сопротивления паше Джудару Нух, ас-Сади называет просто аския.

Что уж говорить о марионеточнмх аскиях,

сидевших в Томбукту при марокканцах или о правителях Денди в это же время!

В свете всего сказанного становится очевидной исключительная ценность хроник “Тарих ал-фатташ” и “Тарих ас-Судан” как источника сведений по истории Западного Судана в конце XV—середине XVII в. С одной стороны, взятые вместе, они рисуют нам достаточно многостороннюю картину становления и развития Сонгайской державы, притом удачно друг друга дополняя, — историю социальную, политическую, культурную. С другой же стороны, “Тарих ас-Судан” представляет единственное непосредственное свидетельство очевидца об истории региона в один из самых напряженных периодов его истории после падения Сонгай.

Из сказанного следует прямая целесообразность совместного их издания на русском языке: это позволит читателю сопоставлять сведения, содержавшиеся в тексте обеих хроник. Указанные соображения и определили структуру предлагаемого издания.

С “Тарих ас-Судан” европейская наука впервые познакомилась в 50-х годах прошлого века, когда видный немецкий исследователь Африки Г. Барт использовал ее материалы при изложении истории Судана. Правда, сам Барт приписал авторство хроники крупнейшему из представителей мусульманской элиты Томбукту на рубеже XVI—XVII вв. — Ахмеду Баба, снискавшему себе весьма высокую репутацию как в Судане, так и в Марокко. Однако в 90-х годах были обнаружены и стали доступны исследователям сразу три списка хроники; все они были переписаны примерно в одно время — в конце XVIII в. Два из них, обозначенные издателем буквами А и В, восходят к одному оригиналу; третий — рукопись С — был сделан с другого и имеет точную дату окончания переписывания: 20 января 1792 г. Издание текста было начато по рукописям А и В, когда рукопись С еще не была известна (хотя, как отмечал Удас, по качеству она намного лучше двух других — см. [ТС, пер., с. I—II]), поэтому материалы последней в опубликованный текст вошли главным образом как варианты к чтениям списков А и В. Издатель и переводчик справедливо подчеркнул сложность передачи в переводе подлинного звучания суданских имен и обратил внимание на необходимость привлечения к работе по идентификации топонимов специалистов, достаточно знакомых с местными условиями |[ТС, пер., с. XVI].