Судьба Адъютанта Его Превосходительства

Я думаю о последних днях брата. У истекающего кровью вырывали признание. Но он и его товарищи умерли молча за великую идею. А в это время, гнусная, продажная тварь, вроде «барона» Мацкерле, подготовляет провал таким же честным лучшим товарищам. Так бы и ворвался в палатку и собственной рукой застрелил провокатора! «Барона» допрашивали всю ночь. Он сбивался, на некоторые вопросы совсем не отвечал. Наши трибунальщики приговорили его к смерти, но посоветовали на всякий случай поговорить откровенно со мной. Провокатора подвели ко мне. Он дрожал всем телом и был бледен, как мертвец. – «Барон», даю вам десять минут на размышление. Если хотите, чтобы я вас зачислил в полк, то расскажите, каким образом получился провал? Иначе я соглашусь с мнением ревтрибунала и подпишу приговор. Мне все известно от подпольного комитета Голубева. – Товарищ Макаров, я вам все расскажу, только наедине. – Говорите при всех. Провокатор, дрожа за свою подлую жизнь, собирался с мыслями. – Расскажите правду, и я зачислю вас в полк до прихода соввласти: дам вам возможность искупить вину боевыми действиями. – Я в этом не виноват, – начал он дрожащим голосом. – В 1919 году я приехал из Одессы и познакомился с сестрой милосердия Станиславской. Она сказала, что приехала для работы из Харькова, – я видел у нее документы. Я вступил с ней в сожительство. Скоро я заметил, что моя подруга чересчур интересуется тайнами подполья. Однажды я увидел, как она входила в контрразведку. Я попробовал с ней объясниться, но Станиславская заявила, что достаточно одного ее слова, и я буду повешен, что за мной ходят по пятам. И так как все равно никуда не уйти от контрразведки, то для меня всего благоразумнее работать с ней заодно. Я, товарищи, попал в такую обстановку не по своей вине и стал поневоле сообщать Станиславской сведения. – Скажите, «барон», вы поставили в известность кого-либо из членов своего комитета о случае с вами? – Нет, она мне сказала, что в комитете работают еще контрразведчики, и я боялся. – Сестра Станиславская состояла членом комитета? – Нет. – Вы поставили в известность контрразведку или сестру Станиславскую о последнем заседании подпольного комитета на Корабельной стороне? – Я контрразведке не говорил, а сказал сестре. Но вы же знали, что она состоит в контрразведке? «Барон» промолчал. – Вы партийный? К какой партии принадлежите? – Коммунист. При этом слове товарищи не стерпели: по адресу «барона» послышались проклятия и ругань. С трудом удалось успокоить товарищей. – «Барон» Мацкерле! Вы ездили в Севастополь в контрразведку? «Барон» не ответил. – Где ваш отряд и пулеметы? Молчание. – Какой же вы коммунист? Ради своей шкуры, вы погубили лучших идейных борцов, от которых зависело скорейшее взятие Крыма? Вы прибыли для работы, чтобы выяснить численность нашего отряда. Ваше преступление нельзя искупить. Ничтожный и продажный негодяй! Таким места в наших рядах быть не может. Разведка! Отправьте его к Колчаку для связи. Все закричали: На такого подлеца пули-то жалко! Провокатора повели в балку. Камов скомандовал: – По провокатору пальба шеренгой! Пли! Но «барон» крикнул: Все коммунисты сволочи! – и хотел бежать. – Пли! И провокатор, «барон» Мацкерле, упал мертвым.

Дела рук провокаторских