Судьба (книга четвёртая)

К сожалению, торжества не получилось. Когда перед каждым была поставлена миска с «шурпой» и столовая наполнилась запахами квашеной капусты, чеснока, уксуса, укропа и других незнакомых специй, курсанты недоуменно переглянулись. Всю жизнь они знали, что шурпа состоит из трёх вещей — воды, мяса и соли. Здесь же было какое-то месиво, вроде сечки, которую задают корове перед отёлом, пахло оно незнакомо и неприятно.

Черкез-ишан, с аппетитом уплетавший свою порцию, поднял голову, чтобы посмотреть, какое впечатление произвёл на курсантов обед. И к ужасу своему убедился, что никто, кроме него, не ест. Одни с любопытством ковыряли ложками в мисках, другие сидели в выжидательной позе.

Аппетит у Черкез-ишана моментально пропал.

— Почему не едите, товарищи? — спросил он. — Не нравится обед?

Послышались разрозненные голоса:

— Ай, ничего.

— Нравится немножко.

— Про пищу, в которую положена соль, дурного не скажешь.

— От запаха душу воротит.

— Копек, не порочь пищу! Перестань!

— Пусть она пахнуть перестанет, тогда и я замолчу.

Черкез-ишан понял, что допустил ошибку, предложив аульным жителям еду по своему вкусу. Не зная, как выйти из затруднительного положения, он помолчал и сказал:

— Вы, наверное, устали. Отдохните пока в саду, погуляйте. Сейчас вам приготовят настоящую туркменскую шурпу, и вы покушаете.

До самой темноты группками по двое, по трое курсанты бродили в саду. После ужина, оказавшегося более удачным, нежели обед, Черкез-ишан пожелал своим курсантам доброй ночи и ушёл домой. Курсанты сгрудились в спальне. Они устали от бурных впечатлений дня, однако никто не решился первым лечь.

— Неужели нас заставят ложиться в темноте?

— Лежащему человеку свет не нужен.

— Посмотреть надо, где твоё место.

— На каком ляжешь, твоим и будет.

— Здесь ни у кого нет места, купленного за деньги.

Пришёл завхоз с лампой. Разговоры прекратились.

— Уляжетесь — свет погасите, — предупредил завхоз, вешая лампу на потолочный крюк. — Керосин беречь надо.

— Погасим, начальник, не беспокойся.

— В ауле без лампы сны смотрим.

— Ахов, люди, смотрите: и фитиль у лампы круглый и огонь круглый!

— Русские до всего додумаются. Светло-то, как днём!

— А дырка у лампы посередине зачем?

— Чтобы вниз светила.

— Почему же она не светит вниз?

— Кто её знает…

К разговаривающим протискался Копек.

— Я знаю, зачем дырка.

— А ну, говори, если знающий.

— Копек всё знает, как удод царя Сулеймана.

— А ты молчи, если аллах умом обидел! А дырка вот зачем нужна: если сверху не на что лампу повесить, в дырку вставляют палку, а другой конец палки втыкают в землю.

Кто-то прикрыл ладонью вентиляционное отверстие. Лампа сразу закоптила, свет потускнел.

— Ахов, люди, она, оказывается, дышит через дырку!

— Воздух в ней горит, что ли?

— Конечно, воздух! Смотри: закроешь — гаснет, отпустишь — опять светло.

— Не болтайте глупостей! Кто это видел, чтобы воздух горел? Тогда у всех в ауле такие лампы были бы.

— Правда твоя. Татарин тоже велел, чтобы керосин берегли.

— А может, в русских лампах действительно воздух горит вместо керосина?

— Конечно! У русских даже воюют сидя!

— Что-то у меня в животе бурчит, люди.

— Забурчит от такого вонючего обеда.

— Не гневи бога, Копек, второй обед хороший был.

— Грешно говорить дурное про соль.

— Мы не спорим, что соль там была, а только говорим, как оно есть.

— Копек прав, — вступил в разговор пегобородый ходжам. — Картошку-мартошку какую-то в шурпу положили. Каждый плод растёт по велению аллаха либо со стороны стебля, либо со стороны цветка. А картошка-мартошка эта не поймёшь, где растёт. Как свинья выделяется среди других животных своим отвратительным видом, так и картошка не похожа на другие плоды. Она создана для свиньи, человеку вкушать её грешно.

— Правильно! Непристойно человеку есть пищу свиньи!

— А почему другие люди едят? — заспорил Копек.

— Кто ест картошку, тот ест и свинью, — внушительно ответил ходжам. — Если ты ешь свинью, — тьфу, избави господи от такой мерзости! — то должен есть и корм, которым она питается.

— Почему же мы не едим траву, которой питается овца?

— Помолчи, Копек! — ходжам начал сердиться. — От тебя всё равно умного слова не услышишь! Ты и помидоры собираешься употреблять в пищу?

— Чем же они плохи?

— Они цвета крови, потому что выросли на месте, где. во времена пророка Сулеймана капыры пролили кровь правоверного.

— Хе! Хурма ещё краснее! Она на чьей крови выросла?

— Глупый ты, Копек, и мысли у тебя глупые. Можно подумать, — что ты собираешься надеть косоворотку и штаны в обтяжку.

— А что, и надел бы! — не унимался Копек, чувствуя молчаливую поддержку и одобрение товарищей. — Если вам, ходжам-ага, ещё не наскучило трясти широкой мотней, то мне больше нравятся такие штаны, как у магсыма-ага. И рубашка-косоворотка нравится. И вообще мне нравятся городские обычаи!

С этими словами Копек демонстративно лёг на кровать. Послышался смех и поощрительные восклицания. Пегобородый ходжам молитвенно поднял руки кверху:

— О аллах чтущих и праведных! Поистине терпение твоё неистощимо! Взгляни на этого неразумного: улёгся на четырёхногой и не думает о том, что грешно и непристойно это!