Судьба (книга четвёртая)

Не очень уверенно беглецы ответили, что понятно. Кому-то не хотелось отсиживаться неизвестно сколько времени под кустом, кто-то понимал, что вообще затеяли глупую историю с побегом. Лишь пегобородый смутьян да ещё шесть-семь человек постарше не колебались, хотя и побаивались расплаты.

Она наступила раньше, чем её ожидали — из-за дерева вышел Черкез-ишан и любезно осведомился срывающимся от злости голосом:

— О чём митингуете среди ночи, друзья? Куда собрались?

Недаром ныло у него сердце. Не зря ходил он по комнате из угла в угол, успокаивая себя приметой, что дважды подряд одно и то же не повторяется. Он заваривал крепкий чай, курил одну папиросу за другой, выходил освежиться во двор. Ничего не помогало — в голове ржавым гвоздём засел вчерашний побег с курсов,

Промаявшись часа два, он плюнул с досады и пошёл удостовериться собственными глазами, что на курсах всё в порядке. И вот тебе, пожалуйста.

Его внезапное появление произвело двойственное впечатление. Испугались все беглецы. Но одни вместе со страхом почувствовали и облегчение от того, что всё решилось само собой, нет необходимости никуда бежать по ночам, а можно спокойно возвращаться и ложиться спать. Другие готовились принять заслуженную кару за содеянное.

— Куда собрались? — повторил свой вопрос Черкез-ишан и расстегнул душивший ворот рубашки. — Напакостили — и языки проглотили? Кто здесь главный зачинщик?

— Не оскорбляйте людей, магсым! — выступил вперёд пегобородый ходжам. — Не можем мы учиться на курсах и жить в этом месте не можем. Аллах нам знамение послал.

— Какое ещё знамение! — возмутился Черкез-ишан. — А ну, покажи его мне! Я вам сразу все знамения растолкую, что к чему!

— Если хотите увидеть, идите туда, где вы нам спать велели.

— Хорошо, пойдёмте.

— Мы туда не вернёмся, мы здесь подождём.

— Вернётесь!

— Пусть наши головы отрежут, не вернёмся!

Так. Ясно теперь, кто зачинщик. Другие помалкивают, а этот, — Черкез-ишан мысленно выругался по-русски грубым солдатским ругательством, — этот гад всю воду мутит! Ну, погоди!..

Сжав свою злость в кулак, Черкез-ишан недобрым голосом приказал:

— Шагай вперёд, почтенный ходжам!.. И вы все — тоже за ним!

В спальне вокруг Копека стояли человек пять и что-то заинтересованно обсуждали.

— Показывайте, что тут у вас случилось? — потребовал Черкез-ишан.

Кружок раздвинулся. Копек со смехом протянул ладонь.

— У нас — ничего. Это ходжам-ага пугал, что Немруд в ухо влезет. А он совсем ручной, смотрите — сидит и не кусается. Не бойтесь, ходжам-ага, посмотрите поближе, мы его в ваше ухо не пустим.

Вокруг облегчённо засмеялись. Пегобородый ходжам покраснел, уколол Копека яростным взглядом.

— Неси его себе домой, если приручил! За скотину сойдёт.

— Могу и отнести, — согласился Копек. — Смотрите. какой он красивый, красненький — точь-в-точь ваше лицо. Если их набрать целую бутылку да выпустить на таких толстых, как вы, думаю, они быстро весь жир из вас высосут.

— Укороти язык, невежа! — крикнул ходжам сквозь вновь вспыхнувший хохот. — Не чтишь, мерзавец, старших, раскалённые камни на том свете глотать будешь! Я свою толщину ни у кого не выпрашивал! Смиренно пользуюсь тем, что аллах дал!

— Это вам ишан-ага Сеидахмед дал, — поправил ходжама Копек. — Вы всю жизнь его даровой хлеб едите, а от дарового хлеба здорово жиреют.

Отплёвываясь и бормоча ругательства вперемежку с молитвами, пегобородый ходжам отошёл в сторону. А весёлый Копек окончательно добил его, заметив:

— Никакое это не знамение и не глаз аллаха, ходжам-ага. Это просто деревянная вошь, только и всего. Правильно я говорю, ишан-ага?

— Правильно, молодец, — улыбнулся Черкез-ишан, глядя на Копека с удовольствием и благодарностью за то, что тот шуткой разрядил обстановку: смелый парень, сообразительный, именно таких и надо на курсы, именно они и будут умно и толково учить детей новому!

Да, много казней египетских напустил милостивец-господь на бедных туркмен, весь свой арсенал использовал. И голодом казнил и холодом. И трахомой, и тифом, и чёрной оспой. Напускал саранчу и другую зловредную тварь. Только вот клопами помиловал. Не оказалось им пристанища в туркменской кибитке, не было там ни деревянных полов, ни плинтусов, ни обоев, потому и смотрели на них аульные парни, как на диковину какую. Чёрт! Издержки городской культуры!

Черкез-ишан вздохнул и сказал:

— Вошь эту деревянную мы постараемся истребить. А временно предлагаю такой выход из положе-ния. Вытрясем как следует одеяла, простыни, матрацы и будем спать на траве, под деревьями. Время летнее, тёплое, одно удовольствие на свежем воздухе поспать — самые красивые девушки будут сниться. Завтра я велю под деревьями большие топчаны сбить. Туда ни одна деревянная вошь не придёт. Согласны на это?