Судьба педераста или непридуманные истории из жизни…

– Должен всех огорчить: я и Мамедов, мы – против! – Виктор Иванович взглядом указал на крепко спавшего за вторым столом Мамедова, уроженца Махачкалы, сына прокурора Ленинского района города. – Муса, ты не устал харю давить? – спросил Захаров у проснувшегося от хохота парня.

Его сонное лицо было сильно помято от следов рукава пиджака, на котором он проспал с самого начала занятий. Бедняга не мог понять, почему все смеются над ним?

– Муса, выходи к нам.

– Зачем?

– Выходи, выходи, не стесняйся, – Виктор Иванович с серьёзным лицом стоял рядом с ним и ждал, когда парень окажется в проходе, чтобы добить его морально и чтобы у него пропала сонливость и охота к безделию. – Давай, Муса, расскажи нам про кладбищенские страсти.

– Чего? – опешил Мамедов.

– Про хищения на кладбищах, – с лёгкой иронией уточнил Виктор Иванович.

– Каких ещё хищениях? Ничего я не хищал, – начал было, оправдываться Мамедов.

– То, что ты ничего на кладбищах не похищал, в это я ещё могу поверить, правда с трудом. А вот про то, что написала Мария Агафонова ты нам сейчас и расскажешь.

В зале опять раздался дружный хохот. Лобов аж отскочил от двери.

Через пару минут воцарилась гробовая тишина и лишь Виктор Иванович своим живым баритоном продолжал пересказ статьи Агафоновой.

– Одним из дискуссионных вопросов, возникающих в судебно-следственной практике, является вопрос о том, можно ли расценивать как хищение изъятие оставленных родными или близкими покойного, в том числе наследниками, вещей из могил и с могил.

К сожалению, в отечественной доктрине сформировался подход, согласно которому право собственности рассматривается, скорее, как субъективное гражданское право, мера дозволенного поведения управомоченного лица, нежели как гражданское правоотношение[20], отсюда – противоречивые позиции по данному вопросу среди криминалистов. Так, распространена точка зрения, в соответствии с которой лицо, совершившее подобное деяние, необходимо привлекать к уголовной ответственности не за совершение хищения, а за преступление против общественной нравственности (ст. 244 УК РФ)[21].

Данной позиции придерживаются, в частности, Б.В. Волженкин[22] и С.А. Елисеев[23]. Они считают, что предметы, находящиеся в могиле или на могиле, являются выбывшими из гражданского оборота и завладение ими декриминализировано, если это не было связано с надругательством над телами умерших и местами их захоронения (ст. 244 УК РФ)[24].

Генерал прикрыл дверь и стал ходить-бродить по этажу в поисках других занятий. Он подглядел и подслушал ещё 5 или 6 разных групп, где проходили семинары или практические занятия. Везде было как-то нудно и скучно. Преподаватели старались меньше говорить, а больше слушать, но этого, увы, никому не удавалось.

Вернувшись через полчаса к аудитории Захарова, Лобов опять услышал голос Виктора Ивановича.

– По мнению В.В. Векленко, «…вещи, оставленные при умершем, чаще всего обладают всеми признаками предмета хищения и не являются выброшенными за ненадобностью. Кроме того, они выступают чужими по отношению к похитителю, а диспозиция и субъективная сторона ст. 244 УК не отвечает условиям привлечения к уголовной ответственности в случае, когда завладение таким имуществом не сопровождается осквернением могил». – Виктор Иванович опять надиктовывал свою речь.

Не долго думая, Лобов решил зайти в аудиторию.

– Товарищи офицеры! – чётко и громко, по-военному скомандовал Захаров, когда в дверях появился Лобов.

Все встали, выпрямились.

– Вольно! – скомандовал Лобов.

– Товарищи офицеры! – продублировал Захаров и все как один быстро заняли свои места.

– Ну, как тут у вас? – обратился Лобов не к Виктору Ивановичу, а к студентам. – Всё ли понятно, это самое, значит? – Лобов внимательно окинул взором присутствующих. – Ну, это самое, значит, вы уж, пожалуйста, старайтесь. – напутствовал генерал ребят.

– Да всё в порядке, товарищ генерал, – бойко за всех ответил староста (командир одной из групп) Пашкин.

– А я знаю, что, это самое, значит, у вас вот… Другого и быть, значит, не того, – генерал повернулся ко всем спиной и направился быстрым армейским шагом к выходу из аудитории.

– Товарищи офицеры! – опять чётко и громко, по-военному скомандовал Захаров, провожая генерала Лобова.

Должен сразу же извиниться за путаницу с названиями. Я надеюсь, что данное произведение будут читать в большинстве своем люди гражданские, не военные. И термины, которые приняты к использованию в полиции, в армии, на флоте – стараюсь подменять гражданскими словами. Смысл от этого не сильно меняется, зато меньше режет слух. Так, например, у гражданских – студент, у военных – курсант или слушатель (для учебных заведений второй ступени, как-то военных академий, некоторых институтов и университетов, курсов повышения квалификации….). На гражданке есть аспиранты и докторанты, а у военных – адъюнкты и докторанты. На гражданке – учебные группы со старостами, а у военных – взводы с командирами, и т. д., и т. п.