Судьба солдата

Сержант повернулся и направился в служебное купе, где отдыхал свободный от службы конвой. Александр проводил его взглядом до двери и попытался сесть на этом грязном и сыром полу. Однако прикованная к трубе рука не позволила ему это сделать.

– Что, не получается? – услышал он за спиной незнакомый ему голос.

Крылов обернулся и увидел молодого офицера. Он протянул ему ключ от наручников.

– Вот возьми. Отстегни себя.

Александр выполнил его команду и, отстегнув наручники, поднялся с пола.

– Давай, двигай батонами, – приказал он ему и толкнул Крылова рукой в спину. – Не туда, давай, в тамбур.

Он выполнил его команду. Когда он вошел в тамбур, офицер пристегнул его к решетке окна.

– Вот что, Крылов! Если хочешь живым доехать до Москвы, сиди здесь и не дергайся. Если что, убью лично. Понял?

Александр кивнул. В том, что он может убить, он тогда не сомневался.

* * *

Москва встретила поезд проливным дождем с громом и молниями. Спецвагон загнали куда-то в тупик, подальше от глаз общественности. Их было человек тридцать заключенных, все сидели на корточках, образовав небольшой полукруг, и с удовольствием вдыхали наполненный озоном воздух. Дорога от Нижнего Тагила до Москвы заняла около семи суток. По меркам движения специального вагона с заключенными, это было довольно быстро. Часто в пути их вагон загоняли в тупики, где они иногда стояли сутками.

Наконец подошли два автомобиля для перевозки заключенных. Из кабины одного из них вышел офицер с капитанскими погонами на плечах и подошел к начальнику конвоя. Они о чем-то поговорили и, обменявшись сопроводительными документами, разошлись в разные стороны.

– В машину по одному, бегом марш! – громко скомандовал капитан и стал выкрикивать фамилия заключенных.

Заключенные быстро вскакивали на ноги и, схватив свои пожитки, бегом устремлялись к машине, где быстро исчезали за открытой дверью. Его фамилию капитан назвал последней. Александр схватил свой небольшой мешок и быстро побежал к машине. Как он и предполагал, для него было отдельное место, или так называемый «стакан». Это было довольно узкое место, огражденное металлом и решеткой, в котором можно было лишь сидеть, кое-как втиснувшись в эту своеобразную щель.

Послышалась команда, машина мелко затряслась и тронулась. Путь от вокзала до пересыльной тюрьмы занял более двух часов. Машина часто застревала в уличных пробках, и скоро Крылов почувствовал нехватку кислорода. Металлический кузов автомашины раскалился под летним солнцем, и внутри ее стало нестерпимо душно и жарко. Он сидел в этом узком «стакане» и каждой клеткой своего тела чувствовал эту жару. Вскоре вся его одежда пропиталась потом.

«Скорей бы доехать», – шептал он пересохшими губами, мечтая, как и в Афганистане, о глотке свежего воздуха и воды.

Наконец автомашина переехала какие-то железнодорожные, а может быть, и трамвайные пути и тихо въехала в большой, закрытый со всех сторон тюремный двор.

Крылов выпрыгнул из машины и, подгоняемый грозными криками конвоя, устремился вперед. Их быстро разделили по десять человек и загнали в небольшую камеру без окон. Это была карантинная камера. Александр быстро присел в дальнем конце камеры и прислонился к толстой тюремной стене, от которой веяло прохладой. В этой камере они провели несколько часов. Ближе к вечеру, их всех погнали в баню. Он с нескрываемым удовольствием смыл с себя пот и стал мыть голову. Стоило ему только закрыть глаза от мыла, сильный удар в лицо опрокинул Крылова на пол. Александр схватил свой оцинкованный таз и подставил его под следующий удар крупного мужчины.

– Ломись отсюда, «красноперый», пока мы тебя здесь не «опустили» ниже плинтуса! – выкрикнул он.

Крылов поднялся с пола, смыл с себя остатки мыла и быстро направился к двери. На его стук в предбанник заглянул конвоир.

– Отведите меня в камеру или они меня убьют, – попросил он его.

– А ты, из каких мастей будешь? Опущенный, что ли?

– Нет. Я с «красной зоны», – ответил он ему.

– Бери одежду и пошли за мной, – приказал конвоир. – Почему раньше об этом не сказал? Они же могли тебя убить или опустить.

– В документах все написано – ответил Крылов.

– А кто их, кроме начальства, читает?

Закрыв его в небольшой камере, он быстро удалился куда-то по коридору.

* * *

Утром Крылова перевели в общую камеру, в которой содержались бывшие сотрудники правоохранительных органов. Камера была не очень большой, рассчитанной на восемь арестованных. Половину дня он отвечал на вопросы арестантов, рассказывая им о колонии номер тринадцать. Отдельные из них были уже осуждены и теперь со страхом ждали предстоящего этапа.

– Крылов, что будешь делать, если Верховный Суд СССР оставит приговор без изменения? – поинтересовался у него один из арестованных.

– Если сказать честно, то не знаю. Мне до звонка осталось два года, придется чалиться, деваться некуда. А так, я все-таки надеюсь на торжество справедливости.

– Это хорошо, когда есть хоть малейшая надежда на свободу, – вклинился в разговор один из арестованных. – Люди хоть сидят за что-то стоящее, а я попал сюда за глупость.