Судьба солдата

Командир моджахедов взял в руки микрофон, одел наушники и начал что-то быстро докладывать. Пулемет Петренко, словно на радости, выплюнул из себя огненную трассу, которая, словно палка, уперлась в грудь моджахеда, оставляя на его лохматой и темной груди большие кровавые пятна. Душман выронил из рук микрофон и схватился за простеленную грудь. Пули ударили в рацию, кроша все, что находилось в этой коробке. Сидевшие вокруг костра мятежники словно окаменели от неожиданности. Пока они приходили в себя, огненная струя, словно коса, повалила их всех на камни.

Затвор пулемета сухо щелкнул. Петренко передернул затвор, но снова услышал сухой щелчок. Двое или трое моджахедов, укрывшись за камнями, открыли по нему огонь, стараясь прижать его к земле, а затем захватить в плен. Он достал из подсумка две последние гранаты и швырнул их в боевиков. Когда стихло эхо взрывов, он медленно поднялся из камней и направился к угасающему костру.

– Это вам за Володьку, – произнес он.

Недалеко от костра лежал раненый моджахед и со страхом смотрел на Петренко. Заметив, что десантник поднял с земли автомат и направил его на него, он закричал каким-то диким и страшным криком.

– Не ори, козел бородатый! Накрылись ваши духи медным тазом. Это вам за Володьку, – снова произнес он и выстрелил в моджахеда.

Осмотрев убитых, он стащил их всех в кучу и сунул между телами несколько гранат, обнаруженных им у убитых мятежников. Прихватив с собой пару пулеметных лент и кое-что из провианта, он направился дальше в горы.

Группа старалась идти, как можно быстрее, но вскоре все выдохлись. Раненные товарищи сковывали движение и не давали им возможности прилично оторваться от висевшего на пятках врага. Неожиданно у них за спиной вспыхнул бой. Раздалось несколько взрывов гранат, и вновь наступила мертвая тишина.

– Командир, что это? – тихо спросил подошедший к нему Белоусов. – Это ж рядом с нами?

Крылов пожал плечами.

– Привал! Белоусов, накорми и напои раненых, – приказал он ему. – Выставь боевое охранение.

Он посмотрел на него каким-то непонятным взглядом.

– Не смотри на меня так, Андрей. Здоровые могут потерпеть. Береги воду и провиант для раненных товарищей.

Лейтенант отошел от Александра и направился исполнять команду. Неожиданно в стороне от Крылова раздались веселые возгласы. Он повернулся и увидел Петренко, который обнимался с кем-то из бойцов. Заметив его, он положил пулемет Вдовина на камни и направился к нему.

– Товарищ командир, ваш приказ выполнен. Нами была уничтожена группа разведки душманов численностью в шестнадцать человек. В бою погиб Вдовин Володя.

Последние слова дались ему с большим трудом. Он отвернулся от Крылова, чтобы он не заметил слез на его глазах.

– Ничего, крепись, Петренко. Мы отомстим им за смерть Вдовина – произнес Крылов.

– Я уже отомстил. Мной уничтожен вражеский дозор, численностью в шесть человек.

– Так это, значит, ты вел бой? – спросил Александр его.

– Так точно, – ответил он. – Они были в двух километрах от вас, и мне ничего не оставалось, как уничтожить их.

– Молодец! А сейчас иди, отдыхай, – ответил ему Крылов и посмотрел на часы – до темноты оставалось чуть больше полутора часов.

* * *

Внимание Крылова привлек шум. Поправив автомат, он направился туда.

– В чем дело? – спросил Крылов у Белоусова.

– Товарищ командир! Полковник Грачев требует, чтобы я ему выделил воду и продукты. Вы приказали накормить лишь раненых бойцов – доложил ему лейтенант.

Он подошел к Грачеву. Глаза его пылали негодованием, делая безобразным его красивое лицо.

– На каком основании вы лишаете меня воды и питания, старший лейтенант? Может, вам напомнить, кто я? Я – полковник, представитель Главного политуправления Советской армии.

– Не нужно шуметь, товарищ полковник. Я и так хорошо знаю, кто вы. Вспомните, именно вы учили нас, как нужно поступать в трудных жизненных ситуациях. Разве не вы говорили: сам погибай, а товарища выручай? Может, вы забыли об этом? Разве не вы рассказывали нам о героях, которые ценой своей жизни спасали людей? Что произошло, что вы все это забыли, товарищ полковник? Почему вы отказываетесь брать в руки оружие и защищать своих товарищей, а сейчас вы вдруг приравняли себя к раненым в бою десантникам и требуете к себе какого-то особенного отношения?

– Вы забыли, с кем разговариваете, – переходя на фальцет, закричал он. Я – полковник, старше вас по званию и должности.

Крылов усмехнулся и оторвал его руку от своей куртки.

– Здесь командую я, не забывайте об этом, полковник. Вот когда мы выйдем в расположение наших войск, вы тогда снова станете полковником, а я – старшим лейтенантом. А сейчас прекратите весь этот никому не нужный базар. Мне стыдно за вас, полковник. Распустились, словно баба!

Крылов развернулся и направился в противоположную от него сторону. Его всего трясло от негодования. Эта личная неприязнь к избалованному жизнью человеку обострилась в нем до критического предела и готова была вырваться наружу. Чтобы как-то погасить возникшую у него агрессию к Грачеву, он громко выкрикнул:

– Всем подъем! Боевое охранение – вперед! Начинаем движение!