Судьба солдата

Александр оторвал от себя его цепкие руки и посмотрел на него.

– Возьмите себя в руки, полковник! Не будьте бабой, в конце концов! Кто мог знать, что они обстреляют вторую машину?

Оттолкнув его от себя, Крылов приказал группе построиться. Строй оказался как никогда коротким. В строю стояло лишь восемь бойцов. Он снова посмотрел на Грачева, который стоял в стороне.

– Встаньте в строй, полковник – тихо приказал он. – Может, вы хотите пробиваться один?

Полковник промолчал, но в строй встал. Крылову не хотелось спорить с этим человеком на глазах своих подчиненных. Полковник, он и в Афганистане – полковник. Однако Грачев, похоже, не намерен был отступать. Он снова схватил его за рукав комбинезона.

– А, знаю, знаю, почему ты это делаешь, лейтенант! Ты мстишь мне, ты не можешь простить мне свои старые обиды!

– Полковник Грачев! Возьмите себя в руки. Что вы раскисли, как кисейная барышня? Мне стыдно за вас. Кстати, где ваш автомат? Почему вы снова без оружия? Вы знаете, полковник, что бывает с солдатом, бросившим оружие на поле боя или напомнить вам об этом? За это его предают военно-полевому суду и расстреливают на месте.

Он зло посмотрел на Крылова и, выйдя из строя, отошел в сторону.

– Десантники! Пока темно, нам необходимо уйти отсюда. Да, я знаю, что вы все устали, но нужно пересилить себя и сделать еще одно усилие. Темнота – наш союзник и нужно пользоваться этим.

Он посмотрел на часы.

– У нас в запасе еще четыре часа темноты. Так что не будем терять времени. Вперед – произнес Крылов, и первым направился вниз по горному склону.

Группа шла довольно долго. Когда рассвет заалел на востоке, они остановились в метрах двухстах выше небольшого горного кишлака. Крылов приложил к глазам бинокль и стал рассматривать дома и дворы кишлака.

– Андрей! – подозвал он к себе Белоусова. – Направь разведку. Посмотри, кто в кишлаке и поищите воду. У нас практически нет воды.

– Командир! Может, дождемся темноты, а сейчас немного отдохнем? А вдруг в кишлаке моджахеды?

– Андрей, для этого я и направляю разведку. Ночью нарваться на них еще хуже.

Лейтенант ушел исполнять его приказ, а он, сев в небольшую расщелину, устало закрыл глаза. Сон, словно принятый им наркотик, моментально сморил его.

* * *

Ольга прислала Александру свое первое письмо за неделю до его отправки в Афганистан, когда он оканчивал краткосрочные курсы в городе Ташкенте. Прочитав письмо, Александр отложил его в сторону.

«Надо же так писать, – подумал Крылов про нее, ощущая теплоту строк этого письма. – Мне еще никто так тепло не писал, кроме родной матери».

Крылов невольно вспомнил письма своей прежней жены. Они были похожи на какие-то статистические сводки, а не на письма любящей тебя жены. В них не было той скрытой в словах ласки и нежности. Впрочем, ему почему-то не хотелось не только это вспоминать, но и сравнивать двух этих женщин.

«Неужели то, о чем она пишет в своем письме, правда? – подумал Крылов. – Ведь я с ней общался всего лишь десять дней».

Ему вдруг стало страшно за нее. Он здесь на войне, а она там, в мирном Союзе. Кто знает, вернется ли он домой обратно или сложит голову здесь на одном из горных перевалов. Крылов хорошо знал из писем матери и друзей, что мать Ольги настроена против него и старается в этом убедить свою дочь. Сможет ли он дать ей все, что она заслуживает? Крылов держал в своих руках ее письмо, не зная отвечать на него или нет.

Душевная рана, нанесенная ему Екатериной, еще окончательно не затянулась и где-то там, в глубине своей души, он по-прежнему продолжал ее любить и надеяться на чудо, что она бросит все – Москву, Грачева и вернется к нему. Разум подсказывал ему, что это невозможно, что она никогда больше не вернется к нему, но сердце, словно отдельный орган его организма, все еще таило эту надежду.

Крылов ответил ей, стараясь не обидеть Ольгу, но и не вселять в нее какие-то надежды. Однако, вслед за первым письмом, пришло второе, а затем и третье письмо. Читая эти письма, Александр невольно вспомнил слова своего командира батальона, который совсем недавно говорил ему, что он счастлив лишь оттого, что кто-то ждет его дома. Он тогда как-то поверхностно отнесся к его словам, не придавая им большого значения, однако сейчас, читая письма Ольги, он полностью соглашался с его понятием житейского счастья.

За день до выхода его группы на это задание он получил от нее очередное письмо и фотографию. Крылов быстро прочитал его и, откинувшись спиной к стене, закрыл глаза. Перед глазами снова поплыл казанский перрон, ее полные слез глаза, жаркие поцелуи и слова любви.

– Я люблю тебя, Саша! – эти слова намертво застряли в его сознании.

Крылов часто сравнивал их: безумно красивую Екатерину и не менее привлекательную Ольгу. Однако, сколько бы он не вспоминал свою прежнюю жизнь, он почему-то никак не мог вспомнить настолько искренних, идущих из глубины души подобных слов от Кати. Свернув письмо и вложив в него ее фотографию, он сунул его в карман армейской куртки – «афганки».

Крылов открыл глаза от легкого прикосновения руки. Перед ним стоял Белоусов.