Суфии

Роль суфийского учителя подчеркивается в известном рассказе о проповеди. Помимо многих других вещей (как и во всех насреддиновских историях), она показывает, что имея дело с полными невеждами, даже начинать их чему-то обучать не имеет смысла. Далее она показывает, что нет необходимости обучать знающих и, наконец, что если в обществе уже есть достигшие озарения люди, оно не нуждается в новом учителе.

Насреддина пригласили выступить с проповедью перед жителями соседней деревни. Он забрался на кафедру и сказал:

– О люди, знаете ли вы, что я собираюсь вам сказать?

– Не знаем, – закричали из толпы баламуты, желавшие позабавиться,

– В таком случае, – сказал Мулла с достоинством, – я пока воздержусь от попыток обучать таких невежд.

На следующей неделе старейшины деревни, заручившись обещаниями смутьянов больше не срывать проповедь, снова убедили Насреддина выступить в их деревне.

– О люди! – опять начал мулла, – знаете ли вы, что я собираюсь вам сказать? Некоторые люди в толпе, почувствовав на себе свирепый взгляд Муллы и не зная, как на это реагировать, пробормотали: «Да».

– Мне нечего вам больше сказать, – отпарировал Насреддин и покинул собравшихся.

После вновь сорвавшегося выступления делегация старейшин в третий раз предстала перед Насреддином, умоляя его дать им еще один шанс. Уступив их настойчивым просьбам, он согласился снова выступить перед ними.

– О люди! Знаете ли вы, что я собираюсь вам сказать?

Так как в наступившей паузе всем показалось, что мулла ждет ответа, люди закричали: «Некоторые из нас знают, а некоторые – нет!»

– Ну, тогда, пусть те, кто знает, поведают тем, кто не знает, – сказал Насреддин, направляясь к выходу.

В суфизме невозможно начать «работу» с какой-то заранее определенной точки. Будущий ученик должен позволить учителю руководить собой так, как тот посчитает нужным в его индивидуальном случае.

Некий юноша пришел к Насреддину и спросил у него, сколько времени потребуется для того, чтобы он стал суфием. Насреддин повел его с собой в деревню.

– Прежде чем ответить на твой вопрос, – сказал он ему, – я хочу, чтобы ты пошел со мной. Я собираюсь посетить учителя музыки, чтобы научиться играть на лютне.

Придя к учителю, Насреддин осведомился о плате. Тот сказал: «За первый месяц три серебряные монеты, а потом по одной серебряной монете в месяц».

– Отлично, – воскликнул Мулла, – я загляну через месяц!

Шестое чувство, которым обладают суфии и которое теоретики считают даром предвидения или почти божественным всезнанием, в действительности не имеет с этими вещами ничего общего. Как и всем другим чувствам, ему свойственна определенная ограниченность. Функция этого чувства заключается не в том, чтобы сделать усовершенствованного человека всемудрым, а в том, чтобы помочь ему расширить свое восприятие и жить более полнокровной жизнью. Он больше не будет страдать от чувства неопределенности и незавершенности, так хорошо знакомого другим людям. Эта мысль выражена в рассказе о мальчиках и дереве.

Мальчики решили стащить у Насреддина туфли. Когда он проходил по дороге, они окружили его и сказали: «Мулла, никто не может забраться на это дерево!» «Почему же никто? – сказал Насреддин. – Я покажу вам, как это нужно делать».

Он был уже готов оставить туфли внизу, но что-то подсказало ему не делать этого, и он заткнул их за пояс, перед тем как начать подъем.

Дети пришли в замешательство и один из них крикнул Насреддину:

«Зачем ты берешь с собой туфли?»

Мулла ответил: «Раз на это дерево еще никто не забирался, то как же я могу быть уверен, что наверху нет еще какой-нибудь дороги?»

Когда суфий использует свою интуицию, он не в состоянии правдоподобно объяснять свои действия.

Шестое чувство также позволяет обладателю бараки как бы создавать некоторые события. Эта способность появляется у суфия в результате применения методов, не имеющих ничего общего с формалистическими рассуждениями:

– Аллах поможет, – сказал Насреддин человеку, которого только что ограбили.

– Не знаю только как, – ответил человек.

Насреддин тотчас же завел его в ближайшую мечеть и велел ему постоять в углу, а сам начал плакать и причитать, умоляя Аллаха вернуть пострадавшему двадцать серебряных монет. Он поднял такой шум, что прихожане собрались и вручили человеку названную сумму.

«Ты можешь не понимать, как что-то работает в этом мире, – сказал Насреддин человеку, – но, возможно, ты поймешь, что произошло в доме Аллаха».

Участие в работе реального мира весьма отличается от чисто умственной экстраполяции наблюдаемых фактов. Для того чтобы продемонстрировать это, Насреддин однажды привел тяжеловесного и медлительного быка на ипподром, когда объявили о свободном участии в скачках любого животного.

Все стали над ним смеяться, поскольку быки, как известно, не могут быстро бегать. «Ерунда! – сказал Насреддин, – он побежит, и очень быстро, если дать ему шанс. Видели бы вы, как быстро он бегал, когда был теленком. Конечно, он долгое время не тренировался, да и не было в этом необходимости, но теперь, когда он повзрослел, почему бы ему не побежать еще быстрее?!»