Суфии

При этом к насреддиновским историям нельзя относиться как к философской системе, намеренно созданной для того, чтобы убедить людей отбросить их собственные убеждения и принять ее заповеди. Вследствие самой его структуры суфизм невозможно проповедовать. Здесь и речи быть не может о дискредитации других систем, чтобы предлагать вместо них иные, более истинные. Так как суфийское учение может быть только частично выражено словами, оно никогда не будет бороться против философских систем на их собственных условиях. Попытки подобного рода потребовали бы приведение суфизма в соответствие с искусственно произведенными категориями, что совершенно немыслимо. К метафизике, по ее собственному определению, невозможно подойти таким путем, поэтому суфизм полагается на смешанные воздействия – «рассеяние» импульсов. Будущий суфий может быть подготовлен или частично просветлен Насреддином, но для того чтобы «созреть», он должен принять участие в практической работе и получить пользу от физического присутствия мастера и других суфиев. Пытаться найти этому замену – все равно что «целоваться через посредника», как гласит народная поговорка. Это, конечно, тоже поцелуй, но не тот, который ожидается в таких случаях.

Если суфизм считается методом, с помощью которого предписания религиозных учителей могут найти свое истинное выражение, то возникает вопрос: есть ли источник, из которого исходят истинные инструкции, позволяющие будущему суфию выбрать себе предназначенного ему инструктора, и если такой источник существует, то, как его найти.

Подлинный учитель не в состоянии помешать появлению и развитию псевдомистических школ, которые вербуют учеников и навсегда остаются фальшивыми копиями настоящего учения. Если смотреть на вещи объективно, то эта проблема усугубляется еще и тем, что новичок едва ли сможет отличить истинную школу от ложной. Суфийская поговорка гласит: «фальшивое золото обязано своим существованием настоящему золоту». Как же в таком случае тот, кто не обучен этому, сможет отличить настоящее от фальшивого?

Дело в том, что начинающего от полной нечувствительности спасает то, что у него есть рудиментарная способность реагировать на настоящее «золото». Учитель, чувствующий эту врожденную способность в ученике, сможет использовать ее как аппарат для восприятия его сигналов. Правда, на ранних стадиях учитель должен будет организовать подачу сигналов таким образом, чтобы деформированный и малоэффективный аппарат воспринимающего мог уловить их. Комбинация этих двух элементов обеспечивает основу для организации рабочего формата.

На этой стадии учителю приходится подолгу топтаться на месте. Некоторые насреддиновские истории, обладающие не только развлекательной ценностью, подчеркивают наличие кажущейся дисгармонии в отношениях ученика и учителя во время подготовительного периода:

Однажды к Насреддину пришли несколько потенциальных учеников и попросили его прочитать им лекцию. «Хорошо, – сказал он, – следуйте за мной в лекционный зал».

Повинуясь приказу, все выстроились в цепочку перед Насреддином, после чего он взобрался на своего осла задом наперед и процессия тронулась в путь. Сначала молодые люди были несколько смущены этим обстоятельством, но потом, вспомнив, что они не должны подвергать сомнению даже самые невероятные поступки учителя, какое-то время послушно шли за ним. Вскоре, однако, всем стало снова не по себе от насмешек прохожих в их адрес.

Почувствовав их неловкость, мулла остановился и посмотрел на них. Самый смелый из них подошел к Насреддину.

– Мулла, сказал он, – нам не совсем ясно, почему ты сидишь на осле задом наперед?

– Все очень просто, – сказал Насреддин. – Видите ли, если бы вы шли впереди меня, то это было бы неуважением ко мне, а если бы я ехал спиной к вам, то это было бы неуважением к вам. Так что я выбрал единственно возможный компромисс.