Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США. 1962–1986 гг.

Ответил, что использование канала – дело, конечно, добровольное, но уверен, что тут произошло какое-то недоразумение, возможное в сложных условиях ведения переговоров на двух уровнях (как выяснилось впоследствии, Семенов случайно узнал в Москве о переговорах по конфиденциальному каналу и решил сам проявить инициативу в том же направлении).

Тем временем мы вместе с Киссинджером провели в течение недели интенсивное согласование текста обменных писем на высшем уровне, связанных с ограничением систем ПРО. Краткие официальные сообщения на эту тему были опубликованы 20 мая. Одновременно произошел обмен конфиденциальными текстами (Косыгин – Никсон) насчет компромиссной договоренности по ОСВ. Суть ее сводилась к следующему: достигнута договоренность о том, чтобы в текущем году целиком сосредоточиться на решении вопросов, связанных с ограничением систем ПРО, с тем чтобы после заключения отдельного соглашения по ПРО вести активные переговоры по ограничению стратегических наступательных вооружений. В целях содействия созданию более благоприятных условий для достижения соглашения по ограничению стратегических наступательных вооружений считается приемлемой идея «замораживания» стратегических вооружений и выражается готовность к достижению общей позиции относительно этих вооружений. «Замораживание» не должно затрагивать возможности модернизации и замены таких вооружений.

10 июня состоялась еще одна продолжительная встреча с Киссинджером, на этот раз в загородной резиденции президента Кэмп-Дэвиде (Никсона там не было). Сам выбор такого необычного места для встречи как бы подчеркивал ее значимость. Он сказал, что, по поручению президента, хотел бы «в спокойной обстановке» провести общий обзор наших отношений по конкретным вопросам.

После шестичасовой беседы (почти по всем вопросам с акцентом на позитив) Киссинджер снова поднял вопрос о возможном визите Никсона в СССР. Чувствовалось, что весь проведенный им «обзор» был прелюдией к этому основному вопросу беседы – о встрече в верхах.

Отметив готовность президента обсудить при личной встрече с советскими руководителями конкретные взаимные шаги в Европе с целью «начать там развязку» проблем, Киссинджер подчеркнул далее, что Никсон придает сейчас большое значение обмену мнениями ввиду сложного и опасного положения, сложившегося на Ближнем Востоке. В этом смысле, добавил он, ближневосточный вопрос в предлагавшейся ранее президентом повестке дня (она оставалась в принципе той же) для обсуждения на встрече в верхах передвигался теперь на одно из первых мест. Никсон хотел бы переговорить по этому вопросу с глазу на глаз с Брежневым, без присутствия кого-либо из американцев (даже переводчик – советский). Если бы в результате такого «откровенного разговора» была достигнута сугубо негласная договоренность с советским руководством, президент нашел бы возможность, не отдавая кому-либо отчета в своих действиях, выполнить свою часть договоренности.

К сожалению, эта интересная попытка Никсона достичь договоренности или взаимопонимания не была нами использована в интересах поиска компромисса. А момент был благоприятный ввиду озабоченности Вашингтона активизацией советских военных поставок арабским странам, особенно Египту и Сирии. Наша излишняя привязанность к политике арабских стран мешала проводить самостоятельную политику на Ближнем Востоке.

В заключение Киссинджер просил передать советскому руководству – если в принципе визит президента приемлем для Москвы – предложения о возможных сроках такого визита. Для президента наиболее подходящим временем был бы сентябрь (как видно, Никсон не терял надежду на встречу еще в 1971 году и, возможно, до поездки в Пекин). Вторым возможным сроком мог бы быть период между мартом и маем 1972 года.

Я обещал доложить в Москву предложения президента. Нужно было определиться со сроками встречи. Однако в политбюро продолжались разногласия на этот счет. Вскоре я получил указание встретиться лично с Никсоном.

Президент принял меня 15 июня. Но речь шла о другом вопросе: я вручил ему текст заявления советского правительства относительно созыва конференции пяти ядерных держав для рассмотрения вопросов ядерного разоружения. Дал ему соответствующие пояснения.

Выслушав, президент сказал, что он внимательно изучит это важное предложение. Вместе с тем он хотел бы высказать в сугубо неофициальной, но откровенной форме некоторые предварительные соображения, чтобы они дошли до советского правительства, но не фигурировали в официальных каналах «Госдепартамент – МИД».