Сугубо финский попаданец. Дилогия (СИ)

Оплывшие финские и советские окопы, затопленные землянки с провалившимися накатами, подгнившие и покосившиеся сосновые колья с обрывками колючей проволоки — вот тебе и «подготовленные рубежи» на линии Маннергейма. Но приказ есть приказ и в ночь с 26-го на 27-е августа 142-я дивизия начала зарываться в землю. После начала передислокации на новые позиции связисты ни как не могли соединиться с Штармом. Соседей не было ни слева, ни справа, одни, как прыщ на заднице! А с утра началось… Сначала летали разведчики, по ним стреляли все: от зенитного дивизиона до последнего обозника с карабином без штыка, одного даже подбили — «рама» с дымом ушла северо-запад. Потом стали налетать бомбардировщики и штурмовики. Зенитки выбили почти сразу, «Мерзкие» и «Мораны» охотились за каждым орудием, каждым пулемётом направленным вверх, пуская ракеты и вываливая мелкие бомбы. Бомбардировщики, были и пикирующие и обычные, шли уже на разведанные цели и бомбили прицельно, в несколько заходов. Перепахали все позиции и ближний тыл. Хорошо, что успели окопаться, потери среди личного состава были небольшие, а вот обозы и артиллерию потрепали крепко. Часа в три дня, над самыми деревьями застрекотали автожиры, иногда даже зависая над одним местом, если самолёты чего-то не замечали, то от этих было не спрятаться. Стрелять по ним опасались, рядом все время крутились штурмовики. Издалека заработала артиллерия, потом небольшими группами появились пехотинцы, но в атаку идти не спешили, тоже стали окапываться. К вечеру пошли сообщения: обходят с флангов, просачиваются через лес силами до батальона. Ситуация ожидаемая, финны по другому и не воюют, сейчас обойдут, на дорогах сделают завалы и перекроют пути отхода, а потом начнут членить дивизию и уничтожать её по частям. Дилемма, если оставаться на месте, то уже завтра пробиться на восток не получится, оставить позицию без приказа — можно и под суд загреметь, а связи все нет. Полковник Микульский решил рискнуть, посадят не посадят это ещё вопрос, а вот если финны окружат, вопросов точно не будет — либо смерть, либо плен. Будем отходить на Териоки. Так начались мытарства 142-й стрелковой дивизии.

30-го августа 1941 года поздно вечером Главный штаб обороны Финской республики был потрясён, «Старик» снова начал «чудить».

Маршал Маннергейм, сидя в учительской гимназии города Миккели, которая служила ему кабинетом уже вторую войну, пытался разобраться с отчетом службы тыла по наличию вагонов и паровозов на которые армия может рассчитывать в ближайшую неделю. Без стука распахнулась дверь и в комнату влетел генерал Айро Аксель — нынешний начальник штаба — лицо покрасневшее, глаза под очками лихорадочно блестят, в руках бланк расшифрованной радиограммы.

— Какого черта… — начал было Маршал.

— Белоостров и Сесторецк!

— Чего, Белоостров и Сесторецк? Докладывайте нормально, что случилось?

— Эш — генерал потряс бланком — Эш взял Белоостров, который «новый» и Сесторецк!

— Это хорошо… — протянул задумчиво Маннергейм и тут до него дошло — Что?! Как взял? Вот так перешёл границу и взял?

— Так точно! — Айро засиял как Тульский самовар — дорога на Петербург открыта, штаб Армии Перешейка докладывает, что войск перед ними нет!

Второй раз за четверо суток Маршал схватился за голову, взбучка которую он давеча дал Леннарту Эшу за побег 142-й дивизии, оказалась слишком сильной. Самый талантливый генерал армии, закусил удила и вот пожалуйста — перешёл границу и сейчас небось рвётся к второй столице СССР. Без приказа, идиот!

— Стоять!!! — проревел Маршал — Стоять кретины! Заставь дурака богу молиться… — добавил он по русски.

Обстановка на поздний вечер тридцатого августа была следующей.