Сулажин

Я несся вприпрыжку по ступеням и захлебывался от невыразимого счастья. Я чувствовал себя фантастическим богачом. Давно ли я вел счет своей оставшейся жизни на минуты и секунды? А теперь у меня целых три месяца. Три месяца! Много-много тысяч минут!

А еще у меня на счете честно заработанный миллион. Я могу уехать в лучшую онкологическую клинику планеты, оплатить любое лечение. Вдруг… вдруг меня спасут?

Я чуть не споткнулся, пришлось схватиться за перила.

Или не спасут, но подарят еще год или два.

В самом крайнем случае — пропишут нормальное болеутоляющее, от которого я не буду плыть, как от сулажина. Господи, да я могу нанять личного круглосуточного медика со шприцом!

Целых три месяца я буду жить, как король. Это стоит предыдущих тридцати семи лет.

Совесть тоскливо спросила: «А сын?»

Ну, за три месяца весь миллион не просадишь, отмахнулся я от надоедалы. Да если и потрачу — разве деньгами можно кому-то принести счастье? Скорее навредишь. У Лёшки поедет крыша, когда на него вдруг свалится такое наследство. Пропадет стимул учиться, пробиваться в жизни. Будет просто сидеть и ждать тридцатилетия.

В общем, от совести я отделался легко. Но между шестым и пятым этажами снова  пробудился рассудок.

В расчеты Ланы и ее заказчика никак не входило, что исполнитель останется жив. Мне полагалось рухнуть под пулями охранников. Живой я представляю потенциальную опасность. Нужно сматывать и залечь поглубже на дно. Или сегодня же свалить за кордон.

А сын? Через него они запросто вытянут меня, как на спиннинге. Лёшка у них в залоге — так она выразилась. То есть, в заложниках. Пришлют весточку через банк, не прямым текстом. Типа: «Контракт выполнен Вами наполовину. Подумайте о залоге».

Вдруг меня разобрал смех. Это я вспомнил одну историческую книжку — за последние две недели я их закупил кучу и читал ночи напролет, когда не мог уснуть. Чтоб не думать. Исторические книжки чем хороши? Все, про кого в них написано, уже умерли. Свои ребята.

Вот какую я вспомнил штуку.

Перед битвой при Босуорте король Ричард Третий взял в заложники сына своего малонадежного союзника лорда Стенли. Мол, не придешь мне на подмогу, сыну твоему башка с плеч. А лорд Стенли в ключевой момент прислал королю записку: «Ничего, у меня есть другие сыновья». И нанес удар Ричарду во фланг.

У меня кроме Лёшки других сыновей нет. Но три месяца — большой срок. Можно и сыновей, и дочерей настругать. Во всяком случае, посадить семена. И хрен ли мне дети? У меня есть я. Минимум на три месяца.

Я бежал по лестнице и хохотал. Никогда в жизни не чувствовал себя таким свободным и счастливым.

Толкнул дверь, выбежал во двор. Остановился, задохнувшись ароматами весны и жизни.

В узком прямоугольнике, зажатом между многоэтажными зданиями, было темно, но сбоку, в арке, сияла огнями, рокотала моторами улица.

Я поднял глаза к небу, где мерцал бледный месяц.

Но ниже неба, на чердаке дома напротив, сверкнул злой огонек. Он был гораздо ярче месяца и сразу же погас.

Меня швырнуло об стену. «Сука!» — успел подумать я, прежде чем Ангел Смерти подмигнул мне еще раз своим огненным глазом.

Цепочка решений, которые Вы принимали в пунктах разветвления сюжета, определилась формулой Вашего подсознания и складом Вашей личности. (Если, конечно, вы не жали на иконку совершенно бездумно). В результате получился жанр и финал, который позволяет предположить о Вас следующее.

Вы скорее человек действия, а не рефлексии. Бываете резки, даже грубы. Не боитесь новизны и эксперимента. Любите приключения и имеете некоторую склонность к авантюризму. Вы способны решительно менять свою жизнь. Не любите монотонности и рутины.

В сложных ситуациях Вы склонны идти напролом и нередко совершаете ошибки. Вы бываете конфликтны, довольно часто ссоритесь с людьми.

Делать важные дела Вам лучше в одиночку, а не в команде.

Вы склонны к пессимизму и склонные оценивать жизнь в лунном, а не солнечном свете.

Если психологический портрет получился непохож, вспомните, в каком пункте вы колебались, вернитесь туда и пройдите по другой ветке.

Глава 4(2)

Нет, рассказывать о том, что я собираюсь замочить большого бандюгана, конечно, было нельзя. Зачем делать Льва Львовича соучастником убийства? И вообще, мало ли кто может подслушать. А вот спросить о том, что меня беспокоит, пожалуй, стоило.

— А вот если тебе нужно спасти самого дорогого человека… Ну или не спасти, а сделать счастливым… Но ради этого придется пойти на преступление… Короче, вы бы так поступили или нет?