Сумеречное королевство

Между тем, в чужом и непонятном мире Лорин осталась группа его воинов, что стойко держала занятые рубежи. Верийцы возвращались совсем другими. Неуравновешенными, сентиментальными. Четкий и строгий порядок Вереса рушился в Лорин, обнажая слабые стороны бессмертных.

Можно было отправить за Советником гонца или послать летучую мышь с письмом. Трезвы и расчетливый ум Фауста был ему нужен как никогда: приходили новости о жрецах богини, что своей ревностной верой заслужили Дар. И Дар этот прекрасно справлялся с бессмертными.

Ничего подобного князь не докладывал. И теперь Кейн жаждал узнать правду, прижать своих подчиненных к стене.

Она что-то рисовала, сидя на краю смотровой площадки. Ее руки были перепачканы краской, на щеке художницы тоже остался отпечаток. Однако она была так увлечена работой, что не замечала этого. Выглядела Жанна гораздо лучше: милый овал лица, большие распахнутые глаза, пухлые губы, хрупкая фигурка тонула в мужской рубашке, с закатанными до локтя рукавами.

Несмотря на холод, девушка продолжала водить кистью по холсту, явно намереваясь закончить работу вопреки всему.

– Что вы рисуете, госпожа? – На балкон вышла служанка. В ее руках была меховая накидка, которую она пыталась надеть на художницу.

– Художники пишут, Рейна, а не рисуют. – Не отрываясь, ответила Жанна. – Не мешай, пожалуйста.

На ней был белый фартук, весь перемазанный красками разных цветов, жемчужные волосы разметались по плечам.

– Вот и все. – Улыбнулась Жанна. – Смотри? Похож?

– Горы! – Восхищенно воскликнула Рейна.

– Да ты присмотрись. – Улыбнулась девушка.

– Великая ночь! Что вы наделали! – В ужасе воскликнула служанка. – Вы нарисовали Короля! Никто не смеет!..

Служанка сделала робкую попытку закрыть холст полотенцем, что сжимала в руке, но Жанна решительно отстранила ее.

– Здесь кроме нас никого нет, чего ты боишься, глупышка? Вашему надутому Королю нет дела до нас и наших жизней. – Она капризно показала язык.

– Ах, господин Фауст рассердится, если узнает! – Сделала еще одну попытку служанка.

– Он не умеет сердиться на меня, ты же знаешь. – Беспечно бросила Жанна. – По крайней мере, ему от этого всегда хуже, чем мне. – С лукавым удовольствием добавила лоринка.

Она сняла фартук, вытерла об него руки.

– Принеси лучше воды. – Велела она служанке. – Ты же видишь: я вся в краске.

– Ой, госпожа! Бегу! Замерзли совсем. Как же так можно. – Девушка скрылась за дверью, что вела на террасу.

Рейна принесла большой кувшин воды и чашу. Жанна умылась, закуталась в накидку.

– Я-то думала, вы сад нарисуете. То есть, это, напишите. Зачем же было морозиться. Только оправились от болезни.

– Здесь легче дышать, – Жанна усердно оттирала руки. – Надоели эти стены. И нечего надо мной кудахтать, я не дитя!

После Фьёль девушка надолго слегла: переохлаждение, усталость и нервное напряжение сказались на здоровье. Но она этого не помнила. Как не помнила ничего из своего прошлого.

В последнее время Жанну как подменили: она стала спокойнее и беспечнее. Для нее существовало здесь и сейчас, Верес уже не казался чужим. Смутная тревога иногда одолевала девушку: она должна что-то сделать, что-то вспомнить важное, от чего зависит чья-то жизнь. И девушка становилась капризной. Она надувала губки, покрикивала на слуг, цеплялась к мелочам, будь то уборка или приготовленное блюдо.

Ей по-прежнему было неуютно в пустых и торжественных комнатах замка. Но куда и зачем идти? Жанна чувствовала себя увереннее от близости князя, но он сам уклонялся от какого-либо общения. Не робкий, он терялся в ее обществе, безмолвно стояло в золотых глазах ожидание, но чего?

Оставшись наедине с собой, Жанна окуналась в пустоту и бессмысленность прожитого времени: день за днем шли размеренно и монотонно. Надоели пыльные книги, наскучили наряды, однообразная болтовня слуг, простота и ограниченность Волчьего замка.

– Ой, ну что же вы, госпожа. Так хорошо, что вы появились здесь. – Болтала Рейна. – Без вас дом был мрачным, князь всегда пропадал в Маледиктусе, возвращался в плохом настроении. Редко случались гости у нас, а когда случались, – нет-нет да убьют кого ненароком.

– Какая дикость. – Скривила Жанна хорошенькое личико. – Да, я все хотела спросить: ты помнишь, как я появилась здесь? В последнее время я какая-то рассеянная, все забываю. – Вздохнув, добавила она.

– Разве вам плохо у нас? – Удивилась Рейна. – Вы приехали с князем из Маледиктуса, госпожа. А как он вас нашел – того не ведаю. Князь так заботится о вас: дает вам все, о чем вы просите и не просите. У вас столько красивых платьев, драгоценностей, а вы ходите в рубашках и штанах. Вы же девушка, благородная дама. Попросите милорда, – он закажет вам по размеру, у лучших белошвеек.

– Я знаю каждый сантиметр этого парка и этих стен. Жизнь размерена, но скучна. – Девушка, будто в подтверждение своих слов, сделала два шага в одну и в другую сторону. – Зачем мне все эти наряды и драгоценности – их вижу только я. Смешно! И эта его отвратительная привычка – заглядывать в мои мысли. Я чувствую себя абсолютно голой!