Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала

Очаровав высокие чины «своей» страны организаторскими способностями, деловой хваткой и теплым, сердечным приемом, Теодоро добился поставленной цели: перед отъездом из Рима Альфредо Волио отправил на имя президента Отилио Улате похвальную телеграмму. В ней он сообщал о том, что их «соотечественнику» «врид шаржедафэру» Кастро была оказана в Париже высокая честь выступить с трибуны ООН с зажигательной речью, в результате которой он и Коста-Рика в один день стали известны всему дипломатическому миру. «Учитывая, что Теодоро Бонефиль Кастро, — писал далее Волио, — из собственных средств длительное время выплачивает зарплату сотрудникам нашей миссии в Италии, устраивает за свой счет протокольные дипломатические приемы и сделал вклад от имени Коста-Рики в пользу итальянцев, пострадавших от наводнения, прошу компенсировать ему все затраты». В телеграмме вице-президент Волио заострил внимание президента на том, что костариканская миссия в Риме на уровне «врид шаржедафэра» может быть интерпретирована римской и ватиканской властью как отсутствие должностного уважения со стороны правительства Коста-Рики к правительству Италии и Ватикана. «…Поэтому считаю необходимым переназначить Теодоро Бонефиля Кастро на должность посланника», — сообщалось в телеграмме.

* * *

Упускать шанс личного знакомства с одним из ближайших соратников президента Югославии и его близким другом Эдвардом Карделем Григулевич не собирался. Как только он проводил своих высокопоставленных костариканских гостей в Сан-Хосе, на другой же день выехал в Париж. Там в один из перерывов между заседаниями VI сессии Генеральной Ассамблеи ООН Теодоро вместе с Романо Орличем был представлен постоянному представителю Югославии в ООН Алеше Беблеру и заместителю министра иностранных дел этой страны Лео Матесу. Выслушав предложение костариканского дипломата о целесообразности установления дипломатических и торговых отношений между двумя странами, они не высказали своего мнения и порекомендовали обсудить этот вопрос с руководителем делегации Эдвардом Карделем.

— Он, правда, немного приболел, — сделал оговорку Матес, — и потому находится сейчас в посольстве… Подождите минут пять, я попробую с ним связаться по телефону.

Через несколько минут Матес вернулся и сообщил о том, что заместитель председателя правительства Югославии Эдвард Кардель, несмотря на болезнь, готов встретиться с ними в шесть часов вечера в посольстве. То, что руководитель такого высокого уровня, как заместитель председателя правительства, согласился принять двух дипломатов невысокого ранга из такой маленькой страны, как Коста-Рика, свидетельствовало о том, что Югославия, переживавшая в те времена кризисное состояние в политике и экономике, цеплялась, как утопающий хватается за соломинку, за установление хороших отношений с любой страной, которая протягивала ей руку дружбы.

На вечернюю деловую встречу с Карделем собрались все те же лица — Беблер, Матес, Кастро и Орлич. От имени правительства Коста-Рики вести эти переговоры было поручено Григулевичу. Действовал он расчетливо и осторожно, где следовало, понижал или повышал голос, расставлял эпитеты в надлежащем порядке, фразы произносил неторопливо и весомо. Чувствуя себя в этой ответственной беседе как рыба в воде, Теодоро предложил югославской стороне изучить возможность взаимовыгодной торговли ежегодно до двух миллионов долларов. На эту сумму Коста-Рика готова была поставить Югославии кофе в зернах, какао, сахар, бананы и мясо.

Как человек, хорошо знающий, в чем нуждается экономика и народ Югославии, Кардель предложил удвоить товарооборот между двумя странами, если Коста-Рика согласится дополнительно к вышеназванным видам продукции поставлять еще каучук-сырец, хлопок и абаку[141].

— Взамен этого мы готовы поставлять вам различное оборудование, — пояснил Кардель. — Например, для ваших сахарных заводов и нефтепромыслов, сельского и лесного хозяйства, цемент и различные виды химической продукции…

— Но то что вы просите дополнительно, это же стратегическое сырье?! — подчеркнул Теодоро. — Не знаю, пойдет ли мое руководство на поставки, поскольку у Югославии продолжаются серьезные и не совсем понятные для нашего народа противоречия с Советским Союзом и Италией в отношении Триеста.

Хитрый костариканский дипломат сделал эту оговорку целенаправленно, чтобы получить «втемную» достоверную информацию, интересующую советскую разведку.

Постоянно угрюмый, несговорчивый Кардель недовольно хмыкнул и медленно начал объяснять: