Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала

Неожиданно пришла другая мысль: «А почему бы не послать на беседу с Максом и самого Тишкова? Он хорошо знает его, руководит его работой с позиции Центра. В самом деле: почему бы и нет? Тишков вряд ли в чем уступит Максу. И по уму, и по умению убеждать, и по опыту разведработы, и по эрудированности они стоят Друг друга. Тем более, Тишков был тоже чрезвычайным и полномочным послом СССР в Венгрии. А главное, он обладает более тонкой расчетливостью и дипломатической хитростью. Уверен, Арсений Васильевич может добиться поставленной министром цели — убедить Макса в выполнении ответственнейшего задания вождя. Лучшего собеседника нам, пожалуй, и не найти в разведке…»

С этой мыслью генерал Савченко вернулся в свой кабинет и позвонил Тишкову. Когда тот ответил, Сергей Романович пригласил его к себе. Начальник нелегальной разведки, знавший о том, что генерала вызывал министр, нутром почувствовал, что предстоит какой-то особо важный разговор. Интуиция Тишкова не подвела: Савченко вкратце рассказал ему о состоявшейся беседе у министра Игнатьева.

Выслушав рассказ генерала, Тишков не произнес ни слова. Молчание длилось секунд десять, потом он, наконец, заговорил:

— Вы думаєте, Макс может помочь нам в этом «мокром» деле?

— Думаю, да, — равнодушно ответил Савченко.

В течение почти полминуты Арсений Васильевич сверлил его острым, пронзительным взглядом.

— А я так не считаю! — воскликнул он. Собственный голос показался ему оглушительным, словно близкий пушечный залп. — Выбор Макса на роль прямого исполнителя ошибочен! Я могу еще как-то согласиться с тем, чтобы он готовил это покушение, но ни в коем случае не исполнял бы его сам. С его прямым участием мы не должны решать поставленную министром задачу по ликвидации «Нерона».

Генерал словно остолбенел, несколько секунд он удивленно смотрел на обычно спокойного, внешне замкнутого и строгого Тишкова и не узнавал его, потом, притворившись непонимающим, осторожно спросил:

— Почему ты так считаешь?

— Потому что я высоко ценю нелегального разведчика и его спутницу Луизу. Ценность их в том, и вы это прекрасно знаете, что они приносят советской разведке и в целом нашей стране огромную пользу. Вот поэтому мы обязаны сохранить их для последующей работы в каком бы то ни было регионе мира. Участие же разведчика в покушении в качестве прямого исполнителя повлечет подозрение, а то и провал его. Это, во-первых. А во-вторых, войти в доверие к Тито, даже такому изощренному на ум и хитрому разведчику, как Макс, вряд ли удастся. Поверьте мне в этом, как человеку, организовывавшему в последние годы войны контрразведывательную работу по обеспечению личной безопасности Тито и его соратников. Охрана у него — надежная и сплоченная, она состоит из ловких и злых хорватов, никого не подпускавших к нему близко.

— Ты уверен в том, что они такие же надежные и сейчас, десять лет спустя?

— Да, уверен.

Генерал Савченко сник: он понимал, что Тишков был прав, когда говорил об ошибочности выбора кандидатуры Макса на роль исполнителя теракта. Понимал генерал и другое, что обратного хода уже нет, что в угоду вождю всех народов надо сдавать даже такого блистательного и успешного разведчика-нелегала, как Макс, иначе самому не удержаться в кресле заместителя министра госбезопасности и начальника[162]внешней разведки.

— М-да, задачи крайне деликатного свойства решать сложно и трудно. Но решать их надо. А тем более по «Нерону». Задача по его устранению из жизни на контроле у самого товарища Сталина и у нашего министра. Ты даже не представляешь себе, Арсений Васильевич, в каком я трудном положении…

— Иногда самая большая трудность заключается в том, — перебил генерала Тишков, — чтобы сразу же изложить вышестоящему руководству положение дел так, чтобы оно отказалось от исполнения покушения…

— Ну, зачем глупость говорить?!

— Это не глупость, Сергей Романович. Люди должны понимать друг друга. И в МГБ, и в ЦК ВКП(б). И даже товарищ Сталин.

— Как просты и азбучны эти истины на словах и как сложно их воплощение. А вся беда в том, что каждый считает себя умным и правым. — Голос генерала стал еле слышным.

— Я абсолютно убежден, что прав я, когда говорил, что Макс не должен стать исполнителем этого черного дела. И вообще участвовать в его подготовке…

— Ладно, не уговаривай меня, Арсений Васильевич. Я что… не понимаю?

— Ну, если вы понимаете, то лучше обождать и подобрать другую кандидатуру вместо Макса.

— Нет у нас в разведке другой кандидатуры… Мы об этом уже говорили…

Тишков почувствовал, что его слова летят в пустоту, холодный пот проступил на его лбу.

— Извините, Сергей Романович, но мне с каждой минутой становится все страшнее. Мне кажется, что я — китайский болванчик. И не только я…