Результат – провал за провалом. Пеньковский, Гордиевский, особо Поляков, Резун, Голицын, Шеймов (простите, если кого забыл назвать)».
«… по крайней мере, на допросах Абакумов ни разу не упомянул обо мне. Он вообще никого паровозом за собой не потащил, а его били так, что ни приведи Господь[68]
.В любом случае, не без помощи Виктора Семеновича маршрут Шеелей в Швейцарию и далее в Южную Америку прошел так, как планировалось».
«…Что касается Берии, тут вот какая история. Оказавшись за решеткой, мы с товарищами так и не смогли отыскать рациональных объяснений верхоглядству, которое такой расчетливый и дальновидный руководитель, как Лаврентий, допустил в отношении Хрущева.
Как он мог недооценить силу партаппарата? Как мог доверить его Никите?! Почему не разглядел, что после смерти Сталина Хрущев поведет себя совсем не так, как в те годы, когда отплясывал перед членами Политбюро «гопака».
Никита подловил человека в пенсне на самой примитивной страшилке – смотрите, придет Берия к власти, всем вам крышка! Политбюро и Совмин сразу лапки кверху.
Но это случилось позже, хотя фундамент такого развития событий был заложен как раз во время послевоенной реорганизации силовых структур.
«…Федотов долго протирал очки. Наконец высказался, как всегда, кратко и «омко».
– Предложение заманчивое. Только как быть с этим? – он протянул мне шифровки. – Только что получили из Берлина. Ночью доставили…»
«
Я почувствовал холодок в ногах. Это был удар ниже пояса.
Федотов тоже помалкивал.
Наконец Петр Васильевич прокомментировал:
– Что касается объяснения Штромбаха, оно вполне приемлемо. На него можно сослаться при докладе руководству, однако оно не снимает вопрос – доверяют ли Шеелю в организации Гелена или нет? Ты как считаешь?
– У нас нет таких данных…
– Это детский лепет, Трущев. Да, положение критическое. Ты только не впадай в панику… Я тут кое-что придумал… Абакумов знает об этих сообщениях?
– Кажется, нет… О Гелене он рассуждал так, будто тот у него в кармане, и задача состоит в том, чтобы правильно использовать его.
– Это верно… насчет Гелена. – Федотов на мгновение задумался, потом с какой-то потаенной пронзительностью произнес: – Значит, еще не дошло… Следовательно, у нас есть несколько часов, чтобы прояснить этот вопрос.
Далее он, заметно повеселев, подытожил.
– Мистика мистикой, а было бы неплохо… Где сейчас Шахт?
– В Дюссельдорфе, в тюрьме. По приговору суда по денацификации.
Вновь пауза, затем вопрос:
– Почему бы, Николай Михайлович, не известить Ориона о трудностях, с которыми сталкивается его подопечный в современной Германии? Кто бы это мог сделать? Второго посылать в Дюссельдорф нельзя. Ему могут не разрешить свидание, к тому же велик риск засветки перед оккупационными властями. Первого – тем более: существует опасность, что Орион что-нибудь учует.
– А если адвокат?.. – предложил я, а сам прокручивал в голове сбивающую дыхание новость – шифрограммы принесли ночью… когда же он успел ознакомиться?.. он когда-нибудь отдыхает?..
Федотов ткнул в меня указательным пальцем.
– Во-о. Адвокат – это то, что надо. Впрочем, подходами к адвокату я сам займусь… И прочим…
Вновь глубокая задумчивость, затем Петр Васильевич улыбнулся: