Суровые дни

— Но ты вернулся другим. Не таким, каким я знала тебя!

— А не кажется ли тебе это все? Я не изменился.

— Нет. Если бы ты оставался прежним, Прохор Константинович не выгнал бы тебя из дому. Ты не был бы здесь, на этом вечере.

Ася остановилась. Сергей повернул к ней голову, словно говоря: ну что же, продолжай! И Ася сказала шепотом:

— А там! Да, там, где твой отец и его товарищи! Голос Аси стал резок. Сергей не выдержал и взял ее руку. Какая она горячая!

— Ася, не говори о вещах, которых не знаешь…

Сергей чувствовал, как под его пальцами беспокойно пульсировала маленькая жилка. Ася встала. Глаза ее стали злыми, лицо побледнело.

— Здесь завод, который я люблю и где хочу работать!

— И нарочно в чертежи отца вписываешь неверные цифры?! Ты… вы… мелкий карьерист!

Она выбежала из гостиной, но тут же снова показалась в дверях.

— Порвите письмо! Оно послано по ошибке!

Сергей вскочил, чтобы ее догнать, но увидел Черноусова и остановился. Письмо, конечно, он не порвет.

Вадиму с Ольшвангом пришлось изрядно потолкаться, прежде чем они, поднявшись в библиотеку, нашли Таганцева.

Удобно устроившись в кожаном кресле, Ростислав Леонидович просматривал технические журналы.

Вадим, знакомя Ольшванга с Таганцевым, назвал его фамилию. Старый инженер припомнил: на днях Елистратов передал настоятельную просьбу этого господина навестить его в «Королевских номерах».

— Никак не мог выбраться. Живу в заводе. До города приходится ехать поездом или лошадкой.

— Хотел первым нанести визит, но явиться незваным к вам, домой, счел неудобным. Поэтому попросил Елистратова устроить нашу встречу. Спасибо Вадиму Романовичу, с батюшкой которого мы встречались еще в Петербурге, помог отыскать вас. — Ольшванг повернулся к Вадиму и многозначительно сказал: — Вадим Романович ждет не дождется поскорей снова танцевать с вашей дочерью.

Вадим понял намек:

— Альберт Ричардович, вы отгадываете чужие мысли!

И поспешил вниз.

Ольшванг дружески взял Таганцева под руку.

— Вы рисковали жизнью, протестуя против вывоза завода. Верховный правитель высоко оценил ваше мужество. Лично слышал об этом в Омске.

Таганцев засмеялся:

— Вы, батенька, того… перехватили!

— Вас знают и в Нью-Йорке.

Таганцев махнул рукой.

— Истинная правда! Еще в 1913 году, когда вы написали проект изыскательских работ…

Таганцев не ожидал, что незнакомый человек заговорит о его записках. Ростислав Леонидович оживился.

— Я писал на основе фактов. Да, да! Фактов, собранных за годы бродяжничества. Ах, какие богатства таятся там на каждом шагу! Копни — такое найдешь! Не снилось! Нужно, чтобы пришел настоящий хозяин.

— От вас, Ростислав Леонидович, только от вас, — заговорил Ольшванг вкрадчиво и нежно, — зависит появление хозяина, о котором вы мечтаете. Но об этом поговорим не здесь. А сейчас — пройдем в буфет. Выпьем за наше знакомство.

Чтобы попасть в буфет, пришлось пройти через зал. Их внимание привлекла торжественная церемония встречи мадам Пепеляевой с рабочими, которых привел великолепный Анатоль. Это были старые мастера — благонадежные и проверенные конторой. Одетые по-праздничному, они стояли тесной кучкой.

Генеральшу окружали щебечущие дамы с кружками для сбора пожертвований. Мадам Пепеляева с любопытством разглядывала рабочих в лорнет и мило улыбалась.

— Ну, как… ребятушки, веселитесь?

— Веселимся! — угодливо выкрикнул Пятишин, стараясь, чтобы его заметила генеральша.

Мадам Пепеляева благосклонно кивнула головой.

— Получена приятная новость. Заграничные друзья оказали значительную денежную помощь верховному правителю.

— Заграничный капитал, — произнес Ольшванг, выходя на середину зала, — спасет русскую промышленность, разрушенную большевиками!

Елистратов, подавая пример, энергично зааплодировал. И все сборище разодетых, нарядных людей, опьяневших от напитков, а еще больше от ощущения вновь вернувшейся власти и силы, — старательно захлопало.

Сергей, с интересом наблюдавший за Ольшвангом, в котором угадал опытного актера, тонко играющего свою роль, протолкался вперед и обратился к генеральше, поднявшей к близоруким глазам золотой лорнет:

— Ваше превосходительство, передайте генералу — рабочие понимают свою выгоду! Ну, а тем, кто малопонятлив, мы разъясним поподробнее насчет иностранного капитала, чтобы каждый уразумел. — И, повернувшись к Ольшвангу, весело закончил: — Не беспокойтесь на этот счет.

— Богато заживем! — в тон Сергею воскликнул Пятишин.

Генеральша улыбалась. Все получилось гораздо лучше, чем она предполагала.

— А теперь, любезные, ступайте в буфет. Угощение бесплатное и гостинцы дадут детишкам! — обратилась она к рабочим.

Какой-то тощий человек в вицмундире восторженно закричал:

— Качать представителя доблестных союзников!

— Качать! Качать! — радостно завопили вокруг.

Ольшванга подхватили десятки рук. Он легко взлетел над головами — раз, потом другой, третий.

Военный капельмейстер, догадавшись, подал знак — и оркестр дружно грянул туш.

Вдруг разом погасли люстры и бра во всем помещении. В темноте нестройно замолк оркестр. Испуганно взвизгнули женщины.

— Медам, не волнуйтесь! — подчеркнуто властно крикнул адъютант.