Суровые дни

Вслед за Москвой митинги прошли во всех губерниях, уездах, волостях Советской России, на шахтах и рудниках, в типографиях, железнодорожных депо и мастерских. И повсюду сотни, тысячи рабочих тут же добровольно записывались в армию.

Были срочно отпечатаны и разосланы на места агитационные плакаты; их расклеили на заборах и стенах домов, на рекламных тумбах, по учреждениям и в станционных залах. На одном — в гневном порыве бежит в атаку красноармеец, сжимая в руках винтовку с примкнутым штыком. Вверху напечатано: «Вперед, на защиту Урала!» Другой — красочный, как старинные лубочные картинки, изображает колесницу. На ней восседает Колчак, украшенный царской короной и горностаевой мантией. Рядом с Колчаком — зловещая виселица с надписью: «Рабочим и крестьянам веревка». Впрягшись в колесницу, ее дружно везут толстопузый буржуй во фраке и цилиндре, гривастый бородатый поп и кулак в картузе и жилетке. Над рисунком напечатаны стихи:

Богатей с попом брюхатымИ с помещиком богатым

Из-за гор, издалекаТащат дружно Колчака.Радость сытым, радость пьяным,Кнут рабочим и крестьянам.Пыль вздымая сгоряча,

Тащит тройка палача!

Неонила Никифоровна сомлела и долго не приходила в себя, когда в ее квартире устроили обыск и она узнала, что тихий, обходительный Савелий Тимофеевич — совсем не Савелий Тимофеевич, и никакой не коммивояжер, а один из главарей антихристова племени. Уходя, офицер приказал богобоязненной старушке держать язык за зубами. Но сие было свыше ее сил. Вскоре весь квартал ахал и охал, обсуждая страшную новость: квартирант почтенной вдовы оказался опасным большевиком!

Узнал об этом происшествии в тот же день от верных людей и подпольный комитет партии. Надо было принимать меры, чтобы сохранить подполье от разгрома.

Сергею позвонили по телефону в контору. Незнакомый голос поинтересовался, какой портной шьет ему костюм. Отвечая на этот заранее обусловленный вопрос, Сергей назвал фамилию: Вайсман. Тогда ему сказали, что Вайсман опасно заболел и примерка не состоится. Сергей понял: надо уходить!

В это же время в городе из здания контрразведки выбежал Елистратов и, вскочив в ожидавший его экипаж, крикнул кучеру: «Скорее к заводу!» Испуганный кучер изо всех сил стегнул лошадей.

Как получилось, что его, прошедшего такую школу, как царское охранное отделение, обвел вокруг пальца негодяй Сергей Пылаев? Капитан Плешивцев, объявив, что в дневнике арестованного в Екатеринбурге Еремина среди прочих фамилий подпольщиков обнаружена фамилия Пылаева, язвительно сказал Елистратову: «Ваш протеже». Показалось, что рухнул лепной потолок или чем-то непомерно тяжелым ударили по затылку. Елистратов так побагровел, что Плешивцев встревоженно предложил ему стакан воды.

Итак, Сергей Пылаев — большевик! Значит, все — конфликт с отцом, осуждающие разговоры о жестокости красного террора, радости по поводу побед колчаковских войск и, наконец, почтительное уважение к нему, Елистратову, — ловкое притворство. Маска, скрывавшая истинное лицо.

— Спешите на завод, лично арестуйте преступника и хоть этим исправьте свою ошибку! — сухо сказал Плешивцев, чуть-чуть кивнув головой.

Елистратов всю дорогу ругал себя самыми последними словами за то, что так непростительно глупо попался на удочку. Конечно, в конторе, подойдя к Пылаеву и сказав: «Следуйте за мной», придется при всех быть вежливым и даже постараться улыбаться. Но в камере Пылаев узнает, кто такой Елистратов! Там-то с ним, голубчиком, он поговорит по-настоящему!

Но как Елистратов ни торопил кучера и как кучер ни торопил взмыленных лошадей, они опоздали. Служебное место чертежника Сергея Пылаева было пусто.

Чувствуя себя лучше, Бормотов уже собрался выписаться, как он шутил, из частной лечебницы Таганцевых. Но неожиданный обыск у Неонилы Никифоровны заставил не только его, но и Сергея воспользоваться их гостеприимством.

Привычный распорядок в доме Таганцевых окончательно нарушился. Прежде всего, из осторожности, рассчитали прислугу. Варвара Лаврентьевна принялась хозяйничать сама. Чтобы восполнить скудные кулинарные познания, она одолжила у знакомых поваренную книгу Елены Молоховец. Изучая ее, Варвара Лаврентьевна записывала в тетрадку способы приготовления супов, жарких, соусов, приправ и гарниров. Но вскоре, махнув рукой на советы «чародея кулинарии», положилась на собственный вкус и изобретательность и сделала настолько крупные успехи, что, как заметил Ростислав Леонидович, утерла нос мадам Молоховец!

Таганцевы — как у них повелось, за редкими исключениями, когда ездили в театр или к знакомым, — ложились спать не позже десяти часов. Ныне, в нарушение этого правила, к Тагаицевым гости приходили по ночам, и не как положено — через парадную дверь с улицы, а все через ту же узкую щель в заборе, через которую три месяца назад протиснулись в сад Сергей и Бормотов. Тем же путем пришел и новый гость Ференц Габор.