Суровые дни

Стоя рядом с приехавшим в Москву комиссаром Венгерской Советской Республики по военным делам товарищем Самуэлем, Ленин приветливо размахивал кепкой, а ему отвечали криками «ура!» и широкими радостными улыбками.

А сегодня с утра он почувствовал недомогание. Но дел было множество, все неотложные, и Владимир Ильич старался, чтобы окружающие не заметили, как иногда он болезненно морщится.

Во второй половине дня, наконец-то, выдалось свободное время. Владимир Ильич, закинув руки за голову, с удовольствием потянулся всем телом, откинувшись на соломенную спинку кресла.

— Что-то притомился… Садитесь-ка поближе, Владимир Дмитриевич, — обратился Ленин к управляющему делами Совнаркома Бонч-Бруевичу. — Жаль, вы не присутствовали на Красной площади. Конечно, парады в Петербурге были помпезнее… Блеск гвардейских полков. Кирасы кавалергардов. Опереточные мундиры гусар. Вчера подобной роскоши не было. И все же парад представлял поразительное по силе зрелище. Шел народ, взявший оружие защищать свои завоевания.

Ленин замолчал, полузакрыв глаза. Бонч-Бруевич не хотел нарушать тишины. Ленин отдыхал. Неожиданно зазвонил телефон, Ленин хотел подняться, но Бонч-Бруевич опередил его.

— Бонч-Бруевич слушает… Да… — Прикрыв трубку ладонью, он сказал Ленину: — Говорит Склянский.

— Что-нибудь новое? — спросил Ленин, подавшись вперед.

— Наши подошли к Стерлитамаку. Взятия можно ждать со дня на день.

— Молодец Фрунзе! — Ленин встал. — Передайте Склянскому: не давать Колчаку ни минуты передышки. Гнать и гнать!

Закончив разговор, Бонч-Бруевич положил трубку.

Дверь из приемной приоткрылась. В кабинет заглянула Фотиева:

— Владимир Ильич, товарищ из Перми уже здесь.

Ленин посмотрел на часы. Он любил, чтобы вызванные к нему люди являлись точно в назначенное время.

— Хорошо. Попросите зайти!

Сергей и Ференц, покинув Пермь, двигались в сторону фронта глухими местами, вдали от железной дороги, обходя стороной крупные селения, где могли встретиться колчаковцы.

Ференц торопился поскорее попасть в Москву, чтобы оттуда выехать на родину. Ведь в Венгрии теперь Советская Республика!

Его долг быть там.

— Негодяй Хорти тоже адмирал. Ему, как и Колчаку, Антанта помогает задушить революцию. Мой маленький опыт бить белогвардейцев пригодится!

На шестой день они добрались до Вятки.

Расставаясь, дали друг другу слово непременно встретиться.

Сергей задержался в Вятке: ему хотелось что-нибудь разузнать об отце. Полгода как от него нет никаких вестей. Хотя Сергей успокаивал мать, что отец жив и ничего с ним не случилось, сам он все время тревожился за его судьбу.

Сергею повезло. В одном из отделов штаба он познакомился с военным, месяца два назад случайно побывавшим в Пермском рабочем полку. Полк занимал позиции на правом фланге 29-й дивизии. Фамилии полкового командира он не запомнил, но когда Сергей подробно описал наружность Прохора Пылаева, военный подтвердил, что это он и был.

Сергей хорошо запомнил зимнюю Москву такой, какой он видел ее в прошлом году, уезжая в Пермь, — тревожной и суровой, с пустынными, будто вымершими улицами и площадями, по которым шли редкие прохожие, изможденные и угрюмые, или, вдруг переваливаясь в сугробах, натужно тарахтел автомобиль.

И вот через шесть месяцев, озаренная весенним солнечным светом, она совсем иная.

Весело позванивая, шли трамваи, москвичи выглядели бодро.

Шагая от вокзала к центру, Сергей подумал, что, наверное, чувствуешь такую же радость, когда, возвратившись, застаешь выздоровевшим близкого и любимого человека, которого покинул почти безнадежным. Это пришедшее в день приезда сравнение в последующие дни, где бы он ни был — в ЦК партии или в Реввоенсовете, слушал ли в Большом театре «Русалку» с Федором Шаляпиным или сидел в темном зале кинематографа, — часто вспоминалось Сергею.

Сергея поместили в гостинице, называющейся теперь Домом Советов. Из окна видна Кремлевская стена, за ней — золотые маковки колоколен и дворцовый купол, над которым полощется большой красный флаг.

Когда утром к нему постучал комендант и торжественно объявил, что звонили из приемной Ленина и приказали явиться в шесть часов вечера, Сергей сперва не поверил и попросил повторить все сначала.

— Завидую! Вы будете разговаривать с товарищем Лениным! Распишитесь в получении телефонограммы.

Комендант ушел. Сергей долго держал в руках бумажку с наспех написанными буквами. А может, в Кремль вызывают не его, а однофамильца? И зачем Ленин вызывает именно его? О чем говорить?

Весь день Сергей был сам не свой, то и дело проверяя, точно ли идут его часы. Вдруг отстают, и он опоздает! Опоздает к Ленину! А день, как назло, казался утомительно долгим. Устав от мучительного ожидания, Сергей прилег отдохнуть и неожиданно для самого себя крепко заснул.