Суть вещи

– Лиза.

– Лиза, это Макс, – надрывается динамик. Она наконец нащупывает кнопку громкости, убавляет немножко и снова садится на ступеньки.

– Макс, как ты? Что случилось?

– Я норм! Я тут в больнице, Лиза. И это… Я тут на дежурстве… В общем, был вчера… Ну и тут такое дело… В общем, бабушку твою привезли. – Макс замолкает. Несколько секунд Лиза слушает какие-то перешептывания на заднем плане. Бабушку привезли. В больнице. На дежурстве.

– Лиза?

– Лиза, – еще тише подтверждает она. Пока еще Лиза.

– Бабушка твоя у нас. Точнее, не у нас, а на верхнем этаже. В реанимации. Приходи, Лиза. Ты должна прийти.

– Почему? – Лизе правда интересно. Зачем приходить? К бабушке в реанимацию все равно не пустят.

Такое уже было, и Макс не помог. Зато в больнице есть охрана. Охране не понравится, что по больнице ходит воровка и преступница, хотя Лиза никакая не она, но как это доказать, Лиза пока не придумала, а потому лучше никакой охране на глаза не попадаться.

– Как это почему? – В трубке снова тишина и какие-то шорохи. Наверное, у Макса там лето, и окно открыто, и тополя шумят на ветру. – Ты просто приходи, да и все. С врачом поговоришь, пока не ушел, вот. Я устрою. Поговоришь, спросишь.

– Что надо спросить?

– Ну как что, Лиза? Как что? Спросишь, как твоя бабушка.

– А как бабушка?

– Лиза, ты что, не слышишь меня? Бабушка в реанимации. Плохо бабушка. Состояние тяжелое. Мне некогда болтать. Мне спать пора идти. Домой пора. Приходи давай. Может, ей нужно чего. А может, тебе ночевать негде, так я теперь могу тебя спрятать. Приходи давай. Ты где вообще? Может, приехать за тобой?

– Спасибо, Макс, – говорит Лиза, но Макса больше нет – телефон загудел, прощаясь, и погас. Больше не будет мышать в кармане. Лиза одним глотком допивает воду и выкатывается из подъезда прямо в кромешную тьму.

Это даже хорошо, что так темно на улице. Мимо спешат разные ноги, но Лиза совершенно, непроницаемо невидима. Может, кто-то и услышит звуки, которые она несет с собой, но услышит будто издали, как грозу из-за леса, и уж точно никто не заметит, откуда они исходят. Лиза совсем не сдерживается, ей уже нечем, но краем сознания она с облегчением думает о том, что, случись такое дома, пришлось бы орать в подушку, чтобы бабушка не услышала, а это и душно, и мокро, и сильно портит белье. Гораздо полезней выть на свежем воздухе. Так думает донна Лиза, стоя поодаль и спокойно пережидая грозу, пока остальная Лиза идет по улице и воет все громче, воет, пока внутри не кончается весь воздух. Донна Лиза одалживает ей еще немного, но занимать воздух до бесконечности – совсем не вариант: как потом расплатишься? И гроза понемногу стихает, уходит в землю, успокаивается.

Лиза аккуратно расправляет помятые истоптанные листочки, приглаживает размахрившиеся дырочки в пробковой доске, заменяет поломанные красные кнопки. В больницу к бабушке нельзя, Лиза хорошо понимает, что там станут искать в первую очередь. Нужно двигаться по плану. Важно продолжать. План – единственное, что осталось у Лизы на память от бывшей жизни. Поэтому донна Лиза примеривается к одному из новеньких сугробов, аккуратно зачерпывает снега и, экономя оставшийся воздух, подносит ладони к лицу Лизы и превращает снег в воду. Нужно спешить.

Лиза разворачивается спиной к больнице, до которой, если поторопиться, добежала бы за пятнадцать минут. В получасе ходьбы, в доме у “Радуги”, совершенно не ждут ее Полецкие, Жанна Петровна и Николай. Будет им сюрприз, решает Лиза.

В той, другой жизни Лиза и бабушка часто смотрели биатлон. Лиза любила представлять себя несущейся сквозь белоснежные вихри, ловко огибающей елки, посылающей пули точно в центр мишени, только от медали всегда отказывалась – неохота продевать голову в непонятную ленту. Как только они это терпят? Или так устают, что уже все равно? Лыжи очень помогли бы и сейчас, решает Лиза, так почему бы ими не воспользоваться? Она закрепляет ботинки в креплениях, забрасывает винтовку за спину, поправляет очки и стрелой несется по темным улицам, ловко уклоняясь от выпрыгивающих навстречу домов, прямо к цели.

– Вы из полиции, – то ли спрашивает, то ли утверждает мятая женщина, которая открывает дверь ровно в тот момент, когда Лиза перекладывает лыжи в правую руку и подносит левую к кнопке звонка.

– Из полиции, – не спорит Лиза. Ей очень нужно попасть внутрь, поэтому она входит, прикрывает за собой дверь и уже внутри, вдохнув запах сытного обжитого тепла, спрашивает: – Жанна Петровна Полецкая?

– Да, – тихо и как-то синевато говорит женщина. – А к вам как лучше обращаться?

– Лиза. Елизавета, – говорит Лиза, ставит лыжи в угол, разувается, сбрасывает рюкзак и куртку Жанне в руки и идет наугад в первую же открытую дверь. Свет горит везде, по всей небольшой квартирке, так что какая уже разница.