Свадьба Берсерка

Рагнхильд выглянула из опочивальни, когда в проходе тяжело затоптали. Саму девку, она не увидела, но из обрывков разговоров, что звучали в проходе, поняла, что та ранена.

Хоть бы подохла, подумала она, закрывая дверь. Затем порадовалась, что не стала торопиться — и не разорвала сговор с Убби.

От двери Рагнхильд прошла к оконцу, распахнула ставню, подвешенную на кожаных петлях. Выглянула наружу.

Дорожка, на которую выходило крохотное окно, оказалась пуста. Хотя до этого по ней то и дело прохаживались с мрачными лицами воины Харальда — идя от кухни или от мужского дома к воротам.

Где сейчас все воины, она примерно догадывалась. Ярл побежал отвоевывать свои драккары — и его хирды с ним…

Рагнхильд улыбнулась. Все не так уж плохо. Главное, Гудрем мертв, а значит, месть свершилась.

И Харальд ей больше не нужен. Как и его девка.

Если ярл умрет достаточно быстро, сестер не успеют продать на торжище. Они останутся здесь. Кому бы не достался потом Йорингард, с ним можно будет договориться. Ласка под покрывалом действует на мужчин даже сильней, чем ее красота — в этом она уже успела убедиться за последний месяц.

Ярл Турле забрался на свой драккар одним из первых. Огер — последним.

Харальд стоял на берегу, подгоняя родичей угрюмым взглядом.

— Кто-нибудь, — буркнул он, не отводя глаз от воинов Турле, взбирающихся на драккар. — Притащите сюда ясеневую колоду. И принесите чего-нибудь из еды. А еще эля.

Колоду, на которой положено приносить клятвы ярлу, прикатили из главного зала. Почти тут же в руку Харальду сунули хлеб с ломтем мяса. Он начал жевать, заглатывая большие куски. Запил все элем.

Одинокий драккар уже отчалил от берега. Весла взлетели и упали, врезавшись в воду. Корабль поплыл к устью фьорда, над которым разгорался закат.

На берегу остались три хирда.

Двум из них Турле и Огер только что объявили, что возвращают их слово. И просят встать под руку ярла Харальда, которому отныне принадлежат драккары, на которых они плавали.

Третий хирд до этого ходил под рукой Свальда. Брат, поглядев на отплывающий корабль, подошел к Харальду. Сказал, улыбаясь как всегда:

— Знаешь, Харальд… спасибо. Я знаю, старый Турле всем и даже мне как кость в горле…

— Он хотел забрать мою крепость, пока меня не было, — напомнил Харальд. — Мои драккары. Мою невесту. Это уже не кость в горле — это копье в нем. А ты, Свальд, как я понимаю, улыбался и тогда, когда он это делал. Вот как сейчас.

Улыбка сошла с лица Свальда.

— Честно говоря, мне это тоже не понравилось. Но про тебя ходили нехорошие слухи, Харальд. Что ты перестал быть человеком. Вспомни — сначала ты не вернулся, потом тебя не нашли среди мертвых… и я не хотел начинать новую войну, но уже с дедом. И старик никогда не выступил бы против тебя в открытую, если бы ты вернулся. Припомни, сегодня он не стал затевать драку. Ты родич, против родича меч не обнажают.

— Не будь так уверен в этом, Свальд, — Харальд на мгновенье ощутил злость.

Но она тут же улеглась. Свальд нашел свой способ бороться с тем, что ему не нравилось — он этого просто не замечал. И прятался за щитом из улыбок, смешков, болтовни о бабах. Иначе ему пришлось бы стать вторым Огером. Или еще одним Турле…

— А про твою невесту я не знал, — добродушно заявил Свальд. — Меня с утра отправили пройтись вдоль берега. Но я не позволил бы причинить ей зло.

— Да, — согласился Харальд. — Если бы ты узнал, что ей собираются причинить зло. Если бы тебе позволили это узнать. Поэтому я хочу, чтобы ты тоже освободил своих воинов от слова, данного тебе. Они встанут под мою руку — или уйдут отсюда пешком. А ты станешь хирдманом на другом драккаре — и с другим хирдом. Набранным из моих людей. Завтра я этим займусь.

Свальд, помедлив, кивнул.

— Понимаю… и все-таки спасибо, что не убил деда. Турле, конечно, отвратителен — особенно когда ему что-то придет в голову…

— Как ты уже сказал, — насмешливо заметил Харальд. — Против родича меч не обнажают. И ты здесь для того, чтобы Турле в голову больше ничего не пришло. Но учти, хирдманов твоего деда, которые знают, что любимого внука задевать нельзя, тут нет. Если кто-нибудь из моих людей вызовет тебя на хольмганг, я возражать не буду.

За Свальдом уже толпились ветераны Турле и Огера, готовые принести клятву. Харальд прищурился.

— Ступай к своим людям. Объяви, что ты им больше не ярл. И что твой драккар принадлежит теперь мне. Меч держать ты научился, осталось научиться отвечать за свои дела — и за бездействие.

Свальд, помедлив, кивнул — и отошел. Первый воин поставил ногу на ясеневую колоду, протянул руку к Харальду. Он положил поверх чужой ладони свою.

— Клянусь, ярл, что буду драться за тебя, и встану там, где ты прикажешь. Что не предам, не струшу и не побегу. Клянусь, что не обману, не украду ни у тебя, ни у братьев по хирду. И пусть станет свидетелем моей клятвы ясень, дерево мужчин. Пусть ясеневые драккары сбросят меня в воду, а ясеневое древко копья обломится в руке, если я эту клятву нарушу…