Свадьба Берсерка

— Хорошо, — буркнул Харальд. — Пошлите трех человек в рабский дом. Пусть пригонят ту старуху-славянку — и пару баб помоложе и посмышленей. Кейлев, выдели десяток воинов для охраны Сванхильд. И сам останься с нею. Присмотри, чтобы ее перевязали хорошо. Где там братья моей невесты?

Он сгрузил девчонку с рук на руки одному из Кейлевсонов, приказал:

— Неси ее в женский дом. Найди там покрывала, чтобы ее отогреть. Пусть растопят печь, если не топлено…

— Все сделаю. — С готовностью ответил сын Кейлева. И потопал к женскому дому, с десятком воинов за плечами.

Харальд расстегнул мокрый плащ — сзади кто-то тут же набросил ему на плечи сухой. Спросил, глубоко вдыхая холодный воздух:

— Кто-нибудь додумался сберечь мою секиру?

Свейн тут же протянул его оружие. Спросил:

— Может, послать за одеждой?

Харальд скосил глаза. Тряпки на нем выглядели хуже, чем одеяние последнего раба — штаны и рубаха были изодраны в клочья, потемнели от впитавшейся в ткань крови и воды.

— Обойдусь. Сначала — драккары.

Весть о его возвращении успела докатиться до берега — потому что ярл Турле и Огер уже шагали навстречу. Свальд держался в нескольких шагах от них. И был сегодня непривычно неулыбчив.

Они встретились неподалеку от главного дома, на полпути между берегом и воротами.

— Счастлив видеть тебя живым и невредимым, Харальд, — громко объявил Турле, останавливаясь. — Мы опасались, что люди Гудрема забрали тебя в Веллинхел. Но у них это не вышло, хвала Одину.

Огер согласно кивнул, Свальд отвел глаза.

А Харальд вдруг ощутил, как хочется ему пить, есть и спать. Причем желательно не одному, а чтобы рядом сопела девчонка.

Но спать нельзя, пока он не даст родичам по лапам, которые они посмели протянуть к его драккарам. К тому же было и другое.

Харальд подышал, разгоняя усталость. Сжал пальцы на рукояти секиры. Лицо Турле у него перед глазами начало отливать красноватым. Берсерк в нем просыпается?

Или дед покраснел от стыда, что приходится изображать показную радость?

Скорей уж он наливается кровью от ярости, что внук все-таки вернулся, решил Харальд.

— Ты вовремя появился, племянник, — вставил Огер, пока все молчали. — Завтра мы собирались отплыть в Веллинхел, за тобой. Свальд прошелся сегодня вдоль побережья, высматривая, нет ли там драккаров Гудрема…

Харальд молча взглянул на брата.

— На расстоянии половины дня пути стоянки нет, — быстро и чуть смущенно сказал Свальд. — Похоже, Гудрем высадил свое войско далеко от Йорингарда.

— Это хорошо, — неторопливо заявил Харальд. — Если враги далеко, значит, никто не помешает нашей беседе. Говорят, тебе не понравился мой эль, ярл Турле. Настолько, что ты объявил мою невесту рабыней. А еще говорят, что ты посмел не пускать моих хирдманов к моим же драккарам.

Дед ответил недрогнувшим голосом:

— Мне пришлось сделать это.

Он выдержал лютый взгляд Харальда, не дрогнув.

— А что касается твоей невесты — говорят, на тебя иногда находит. И ты приходишь в себя, только если эта девка…

Харальд оскалился.

— Кейлевсдоттир, — поправился старый ярл. — Если она рядом. Я не мог отправиться за тобой в Веллинхел, не взяв ее с собой. А твоих людей к драккарам я не пускал потому, что они оказались трусами, предавшими своего ярла. Когда ты пропал, они не пошли следом, чтобы отбить тебя. Хотя должны были. И я опасался, что они сбегут на твоих драккарах, обворовав своего ярла.

Воины, стоявшие за спиной Харальда, угрюмо молчали.

— Мои люди выполняли мой приказ, — бросил он, — который я отдал им перед уходом. И ты тоже не торопился за мной следом, чтобы отбить меня у врагов, ярл Турле. Сидел себе в крепости, хотя тебе лично я ничего не приказывал. Но речь сейчас не об этом. Пока меня не было, за моей спиной ты высмеял меня, назвав эль свободной шеи, который пил на моем пиру, неправильным. Ты объявил мою невесту рабыней. Я убивал и за меньшее.

Дед вскинул голову еще выше, кинул ладонь на рукоять меча.

— Хочешь вызвать меня на хольмганг? Это будет славный бой. Даже если он станет последним в моей жизни.

— Когда я захочу наказать тебя, ярл Турле, — тяжело сказал Харальд, — я убью Огера. Потому что есть вещи, за которые у человека надо отбирать не жизнь, а то, что ему дорого. Я бы и Свальда убил, но мне нравятся его глупые шутки. Поэтому нам придется решить, как и чем ты заплатишь. Я знаю, чего ты хотел — Йорингард, казну и драккары. Родичем ты меня никогда не считал, и за твою жадность я на тебя не в обиде. Однако за моей спиной ты высмеял то, что я говорил и делал. Причем перед моими людьми. Вот только не решился высказать мне это в лицо. Ты и сейчас не решаешься, теперь, когда я стою перед тобой. В других странах это называют хитростью. У нас в Нартвегре — трусостью. Что скажешь?

Ноздри старого Турле раздувались, морщинистые губы стянулись в жесткую линию, но он молчал. Огер заявил: