18
В некоторых ритуальных ситуациях, например для освящения брака, необходимо именно виноградное вино. Кошерного вина, то есть приготовленного евреями начиная со стадии выжимания сока, у евреев в Белоруссии не было, поэтому они готовили вино из изюма. Изюм мелко рубили, смешивали с водой и ставили бродить.19
Любое благословение начинается со слова «борех», которое обычно переводят как «благословен».20
Благословение на виноградное вино.21
То есть на арамейском.22
Благословений.23
Речь идет о разрушении Иерусалимского Храма.a
Областной пинкос Ваада главных еврейских общин Литвы. 1909 // Еврейская старина. Т. II. Вып. 1. С. 26.b
По описанию А. Готлобера, «тизлик» представлял собою «род длинного, достигающего пят, шелкового платья, очень широкого. Рукава так же длинны, как и само платье. Тизлик носят внакидку на плечи, а рукою придерживают у шеи шелковые шнурки, не дающие тизлику упасть».d
Шпилберг В. Наши полевые записи.e
Ярошевич О. И. Наши полевые записи.f
Талалай Г. Наши полевые записи.g
Донович М. Наши полевые записи.h
Гинзбург. Наши полевые записи.i
Талалай Г. Наши полевые записи.j
l
m
Там же. C. 496.n
Обряд освобождения от левиратного брака.o
Нечистая.p
q
Тамже. С. 512.r
По закону оно должно было быть серебряным и без камней, однако в последнее время (начало XX века) употребляли и золотые кольца.s
Ярошевич О. И. Наши полевые записи.t
Донович М. Наши полевые записи.v
Донович M. Наши полевые записи.x
Ярошевич. Наши полевые записи.y
Донович М. Наши полевые записи.z
Сведения, сообщаемые Магарамом Минцем, цит. по:aa
История евреев в России. С. 343.ac
Шпильберг В., Ярошевич О. И., Талалай Г., Гинзбург. Наши полевые записи.ad
Намек на сотворение Евы (прим. Л. Леванды).ae
В отличие от свадебного поезда к хупе, когда жених со своей свитой отправлялся к месту совершения бракосочетания отдельно от невесты и ее свиты, свадебный поезд от хупы был единым. Исключение из этого правила делалось лишь в том случае, когда молодая была «тмео» (טמאה, нечистой), то есть в период ее месячныхa
.Свадебный поезд после хупы возвращался в дом родителей молодой, где в этот вечер устраивали «хупе-вечере» (חופה־װעטשערע, свадебный пир, букв, «ужин <после> хупы»).
Свадебный поезд от хупы также имел свою структуру. Так, в Дубровне (конец XIX – начало XX века) свадебный поезд молодых открывали клезмеры. За ними следовал бадхн. За бадхеном шли молодые (молодая по левую руку от мужа). По обеим сторонам от новобрачных шли унтерфиреры (дружки и подружки, шаферы). Сзади следовали мехутоним и все остальные участиики хупы (бракосочетания)b
.В Завережье и в Пропойске (конец XIX – начало XX века) свадебный поезд открывали молодая и сопровождавшие ее женщины. За ними следовали клезмеры и бадхн. За клезмерами и бадхеном – жених и сопровождавшие его мужчиныc
.В пути следования свадебного поезда (Завережье) клезмеры исполняли «а ределе» (א רעדעלע, хоровод, букв, «кружок»), а все участники поезда хлопали в ладоши и пели негромко шуточную песню1
:Обманули, обманули,
Поймали, обманули,
Без платьев, без приданого,
Совсем славного парняd
.В Белоруссии, Литве и Польше (вторая половина XIX века) при возвращении свадебного поезда от хупы перед молодыми плясали старухи с «бабками» (пирогами) в руках. Пляшущие старухи спрашивали молодого: «ци ди хале одер ди кале» (צי די חלה אדער די כלה, «Халу или невесту?»)e
.У белорусских, украинских, польских и литовских евреев (XIX – начало XX века) был распространен обычай встречать возвращающийся от хупы свадебный поезд полными ведрами воды2
.Встречал молодых обычно водонос, а иногда (Бердичев) водовоз или шамесf
. В Минске (первая половина XIX века) новобрачные опускали в каждое ведро по серебряной монете и шли далее, «предшествуемые пляшущими, поющими и хлопающими в ладоши женщинами»g. В Завережье, Дубровне и Пропойске (конец XIX – начало XX века) монеты опускали мехутоним. Деньги эти предназначались для бедныхh. В Дубровне (конец XIX – начало XX века) при приближении свадебного поезда новобрачных к дому невесты на порог дома клали серебряную вещь, на которую молодой наступал ногойi.В Минске (первая половина XIX века) молодых встречала на пороге мать невесты с караваем пшеничного хлеба в одной руке и стаканом вина в другой. При этом следовали взаимные объятия, поцелуи и слезы радостиj
.