Свадебный переполох (СИ)

— Я… я там — ребенок! Мне… — Роджер попытался понять. Честно. — Мне не больше трех лет. А… раньше было еще меньше…

— Трех⁈

Глаза Тенмара уже не кажутся потусторонними. И в них больше не горит мрак с древней гравюры. Перед Роджером вновь — только жесткий, непреклонный подполковник эвитанской армии. Но и ему, а не только недавнему непонятному… потомку Тенмарских властителей, сейчас лгать невозможно. Даже нечаянно. Да и незачем уже.

— Трех… Или, может, двух. Но ходить я там умею… и говорить. Сейчас зима… вторая зима моей жизни.

— Роджер, попробуй ответить точно: этот ребенок — мальчик или девочка?

Ревинтер чуть не ошалел от подобного вопроса, но воспоминания оказались сильнее.

Серое платье… Под него так удобно прятать… выбеленную известью игрушку.

Вновь едва не замутило — удержали лишь остатки силы воли. И нежелание предстать перед Тенмаром еще большим слабаком.

— Девочка… — удивленно выговорил Ревинтер.

— Понятно.

Темная амфора — вновь в руках подполковника. Багровое вино льется в две глубокие гладиаторские кружки. Как кровь… сколько ее было там⁈ Не в жутком мире неведомой девочки, а в жизни самого Роджера!

Багровая, засыхающая кровь на телах и одежде ни в чём не повинных крестьян. Багровое зарево сжигаемых дотла мирных деревень…

«Пусть винят во всём своего лорда», — говорил отец.

Но там, где проходили каратели, уже некому было кого-то винить…

Это он, Роджер, был в числе тех, кто прокладывал путь сквозь Лиар огнем и мечом⁈ Роджер, что в детстве прочел столько хороших, чистых, благородных книг и дал себе столько бесполезных клятв⁈

— Пошли! — встряхнул темными отросшими в Квирине волосами Тенмар.

Здесь любят длинноволосых гладиаторов…

— Куда? — устало выдавил Ревинтер вопрос, не имеющий особого значения.

Если уж на то пошло — сейчас он отправится по приказу Тенмара куда угодно. Хоть добровольно на плаху. А чем эта скамья под статуей Флавиана Первого за плаху не сойдет? Или лучше перетащить к подножию Вареза? Как-никак — языческий бог. Ему положены жертвоприношения…

Анри чуть усмехнулся в полутьме. Будто прочел мысли незадачливого министерского сына:

— Я достаточно пьян, чтобы взяться вас учить.

У самого Роджера уже вовсю шумит в голове. А вот во взгляде Тенмара как раз — ни намека на хмель.

Николс покорно поднялся и потащился за подполковником на середину зала. А оттуда — к противоположной стене. Там развешана целая коллекция оружия — от северных мечей и эвитанских шпаг до кривых ятаганов Востока.

Если Тенмар, наконец, принял решение убить врага… Кто осудит подполковника — когда тот сошлется на крепкое вино и темноту? Ревинтер и сам бы не осудил…

Всего три свечи в линию, между ними расстояние — шаг. Там, в Лиаре, в Амалианском аббатстве, у Роджера тоже был всего шаг — до безвозвратного падения в грязь.

А теперь — куда? В давно и нетерпеливо ждущую Бездну?

Какая холодная рукоять! Роджер едва не вздрогнул вновь. Впрочем, может, в полутьме Тенмар не заметит очередной слабости? Тем более, это давно уже не от страха. Просто по привычке.

Ревинтер-младший давно разучился бояться. И даже сам не понял, когда. Наверное, когда стало почти всё равно — жить или умереть…

А сейчас Тенмар вручил врагу боевое оружие. Значит, себе взял такое же. И значит — убьет.

— Почему сейчас? — хрипло вырвалось у Роджера.

— О чём вы, капитан? — Анри отступил на шаг, принимая боевую стойку.

Как же легко и смертоносно он движется! Не ступает — перетекает… А Роджер еще восхищался Эверратом. Да тот рядом с командиром — неповоротливая черепаха.

Отец говорил, что Анри Тенмар в сравнении с молодым Ральфом — всего лишь рысь против льва. Но лев — давно стар, а крысенышу и когтей рыси более чем достаточно. Одного взмаха хватит…

У Роджера толком никогда не получался ни один прием. И уже не получится…

— Я не выйду отсюда живым, — Ревинтер усилием воли (ее ошметков!) справился с собственным голосом. — Почему вы прямо не говорите мне этого⁈ Я не заслуживаю даже правды?

— Вы всё-таки боитесь смерти.

Сколько льда в этой усмешке! Отец говорил, что старик Тенмар всегда ухитрялся быть и волком, и змеей, а его сын сам превратил себя в копию прямолинейного вояки Арно Ильдани. Окажись здесь Бертольд Ревинтер — взял бы свои слова обратно. За миг до смерти.

— Я боюсь умереть негодяем, — честно ответил Роджер.

Нет, он все-таки не опустит взгляд. Дрожать — поздно.

— А вы собирались что-то исправлять в этом раскладе?

Хочешь убить — убей. Зачем издеваться? Может, затем, что и в Лиаре убивали быстро — не всех?

Роджер всё-таки уставился в пол. Тот кажется в полумраке серым.

Уставился. И закусил губу, чтобы…

Понял, что делает, лишь когда кровь потекла по подбородку.

— Ладно, подполковник, не будем терять времени? — младший сын Бертольда Ревинтера глубоко вздохнул.