Сваха для дракона

Выполняя очередной пируэт в воздухе, Лоркан пропустил удар хвостом, хлесткий и мощный, который отшвырнул его в сторону. Кувыркнувшись в воздухе три или четыре раза, князь удержался на прежней высоте лишь чудом. Вейлин, воспользовавшись его кратковременным замешательством брата, завертелась вокруг брата, замелькала. Чешуя с синим отливом рябила в глазах, сбивая с толку. Блики скакали по костяной броне и уродливым наростам на громоздкой морде Вейлин, когда она поднырнула под брюхо рубинового дракона и разинула пасть.

Алая чешуя треснула с громким хрустом, когда Вейлин вонзила клыки в место, где шея плавно переходила в туловище. Рана должна была кровоточить, но на рубиновом фоне она осталась незаметной. Князь взвыл от боли, из глотки его вырвалось пламя, затмевая все вокруг огненной пеленой.

Даже на расстоянии я ощутила жар, который исходил от его чешуи, сочащейся кровью раны и боли, которая пронизывала драконье тело от пасти до раздвоенного кончика хвоста. Почти сразу же зашелестели крылья, душераздирающий рев стих. Лоркан стремительно терял высоту, обессиленно загребая воздух когтистыми лапами. Я вцепилась в Марну, до судороги в мышцах стискивая пальцы на ее плече. Внутри все дрожало и вибрировало от ужаса – Лоркан проиграл.

Вейлин с отчетливым злорадством наблюдала, как он падает. Распахнула пасть, высунув наружу кончик черного мясистого языка. Она нарезала круги над Лорканом, который изо всех сил пытался удержаться, но злой ветер трепал крылья, швырял ослабевшего князя из стороны в сторону.

– Пожалуйста!.. – воскликнула я, прекрасно зная, что он меня не услышит, но слезы все равно вскипали на глазах. Даже представлять было страшно, что князь вот-вот погибнет от зубов и когтей сводной сестры. Сердце рвалось из груди, но я ничем не могла ему помочь. Не могла помочь и Марна. Остатков магии едва хватало, чтобы поддерживать жизнь в ней самой.

Вейлин от души забавлялась, гоняя раненного, теряющего кровь брата, из стороны в сторону жестокими ударами хвоста. Один костяных наростов зацепился за нежную кожу крыла, разрывая его на три неровные части. Лоркан снова взревел, запрокидывая голову и напрягая длинную шею. Мутный взгляд алых глаз зашарил по темнеющему небу – солнце опускалось за горизонт так стремительно, словно ему тоже было невыносимо наблюдать за издевательствами Вейлин.

Тихое, задушенное шипение вырвалось из горла Лоркана, когда он, перебарывая боль и усталость, взвился вверх и растопырил крылья. Одно из них едва двигалось, парализованное травмой. Во взгляде князя, едва видимом в наступающих сумерках, горела отчаянная решимость. Вейлин не ожидала от раненого брата такой прыти: отшатнулась, но не успела. Все оказалось кончено на счет раз-два.

История любит повторять саму себя, раз за разом, до бесконечности. Много лет назад Вергельд, Дракон-Отец, сжег крылья брату и изгнал его. В ту ночь Лоркан, через боль и кровь, опалил крылья Вейлин, проклиная ее на вечное одиночество в изгнании.

Крылья ее вспыхнули как факел, кожистые перепонки лопнули и обуглились. Небо над Геммином наполнилось горьким, отчаянным ревом – даже стремительно падая, Вейлин не оставляла надежды задеть Лоркан хотя бы когтем, утащить его за собой. Но истинная форма не любит пренебрежения, без крыльев дракон теряет свой облик, но и человеком обратиться не может. Покрытое чешуёй тело рухнуло на площадь Святилища Дракона и затихло. С холма не было видно деталей, но одно мы знали точно: возмездие, о котором грезила и Вейлин, и Эрооло, не состоялось.

Я обессиленно опустилась на землю, закрывая лицо ладонями. Меня преследовал запах пылающей кожи, тлеющего дерева и чужой крови. Но в то же время, я испытывала невыразимое облегчение. И хватала воздух ртом, как рыба, вытащенная на берег. Когда ты наблюдаешь чужие страдания, или сам оказываешься на грани между жизнью и смертью, на ум сразу же приходят обещания. Те, что ты давал себе или другим, но не находил времени исполнить. У меня их было столько, что голова кружилась: приютить Марну, наладить отношения с отцом, провести больше времени с матерью, вернуться в Цурион и принять титул наследной княжны. Теперь к этому прибавилось еще одно – открыть Лоркану свои чувства, что острыми лезвиями раздирали мне грудь, не давая сделать вдох. Решусь ли я?

Пока я размышляла о том, как именно сложится теперь моя жизнь, Марна напряженно всматривалась в горизонт. А затем невнятно воскликнула, указывая куда-то вдаль и вырывая меня из капкана собственных мыслей. Я подняла голову, перебарывая необыкновенную слабость. Мне казалось, что ничего выдающегося я увидеть уже не смогу: крыши Геммина все еще тлели, повсюду валялись обломки домов, попавших под удары драконьего хвоста, а дворец за спиной лежал в руинах. Но я ошибалась.