Свет любящего сердца

Но теперь перед ней вдруг открылась другая любовь — наверное, это и есть Божия любовь? Все это противоречило ее жизненному опыту, было необычно и странно. Это был редкостный дар. Это делало лица людей другими, вот как у ее брата и этого его приятеля, Брюса. Любовь могла быть нежной, бескорыстной, драгоценной. Она видела это в глазах Брюса. Она почувствовала это в прикосновении его руки, когда он коснулся ее плеча в порыве искреннего сочувствия. Это было не плотское желание, нет, это было нечто совсем другое, духовное, хотя Корали раньше не разбирала, что плоть и дух представляют собой разные вещи. Теперь она хотя бы смутно чувствовала это и догадывалась, что и другим это знакомо.

Например, вот семейство Шеннонов, отец, мать и все дети. Они все испытывали друг к другу такую любовь. И не потому, что кто-то из них хотел получить что-то от другого, а просто потому, что каждый был дорог другому ради него самого. Именно такой любви она была лишена и именно к ней тянулась всю жизнь, вслепую пытаясь нащупать, отыскать ее. Надеясь, что где-то, когда-то встретит ее. Однако эти ее стремления были такими неясными, что рождали в душе только смущение и беспокойство.

Корали не верила, что любовь можно найти в браке, из-за примера матери, но, увидев в доме Шеннонов немолодых, давно женатых людей, которые любили друг друга по-прежнему, совершенно изменила свое мнение. Эти двое, казалось, могли пройти плечом к плечу любые жизненные испытания, трудности, неустройства, и при этом сохранить нежные отношения, и все так же смотреть друг на друга взором, исполненным любви и чуть ли не обожания. Ах, выйти замуж вот так, когда тебя любят больше жизни, это было прекрасно, об этом можно было только мечтать!

И совсем другое дело — тут она невольно вздрогнула — выйти за такого пройдоху, как Эррол Хант!.. Вот где, наверное, сущий ад!

До нее невнятно доносились из гостиной крики гостей. Она знала, судя по их пьяным голосам, какой у него сейчас вид.

Тут она услышала, как кто-то зовет ее, громко и требовательно выкрикивая ее имя. — Ка-а-р'нна! Ка-а-р'нна! Эй, Ринни, детка, где же ты? П-а-а-чему ты не идешь, ка-а-гда я тебя зову?

Она задрожала и плотнее закуталась в одеяло. Если бы она сейчас была там, с ними, он непременно уже полез бы к ней самым непристойным образом. Стал бы обнимать, пытаясь поцеловать противными губами. Она почти чувствовала его дыхание, запах ликера и табака. Однажды он попытался полезть к ней, когда был сильно пьян, а она не успела еще выпить ни капли. Ее до сих пор бросало в горячую дрожь при воспоминании об этом. Может быть, он часто целовал ее, когда она была пьяна, а она этого даже не помнит. Но сейчас Корали переполняло отвращение к самой себе — как можно было так напиться, чтобы принимать его ухаживания! Господи, как она его ненавидела!

Издалека его голос доносился из-за двери и наконец стих. Потом снова послышался и зазвучал почти около ее комнаты. Корали слышала, как Эррол, спотыкаясь, идет по коридору. Он начал ломиться плечом в ее комнату, и сердце застыло у нее в груди. Хотя она знала, что дверь прочно заперта на замок и он не сможет ворваться, девушка дрожала от головы до пят и едва смела перевести дыхание.

— К'рин! К'рин! Д'вай иди с'да! Идем танцевать. Фа-ла-ла! У меня с собой бутылочка виски. Специально для тебя! Что ты не идешь? А я вот женюсь на тебе, если выйдешь ко мне сейчас! Прямо сейчас и женюсь!

Он едва ворочал языком и, наконец вдоволь настучавшись, ощупью двинулся обратно. Корали слышала, как он шатался и с ругательствами брел дальше.

Только спустя несколько минут она перевела дыхание. Корали вся похолодела от невыносимого ужаса и гадливости. Как она жалела, что не может сейчас пробраться к телефону, позвонить брату и попросить у него убежища. Она знала, что они примчатся тотчас же, любой из них. А раньше всех, конечно, Брюс, ну и Дан. Они проявили к ней такую заботу и внимание, каких она до сих пор ни в ком не встречала.

Но она не смела выйти из комнаты. Гости услышат, что она говорит по телефону, узнают, что она здесь, ворвутся в комнату, не выпустят из квартиры.

Кроме того, Корали сгорела бы от стыда, если бы Брюс и Дан увидели, что происходит у них в квартире. Пьяный содом! Она не могла позволить им увидеть мать в таком виде. Особенно тяжело это было бы для Дана. Несмотря на все, что он вытерпел от нее, все же сохранял какой-то идеальный образ материнства, и Корали не хотелось разочаровать его окончательно. А завтра она улизнет из дома и куда-нибудь скроется, чтобы никогда больше не подвергаться такому унижению и стыду.

Но куда ей идти? Лиза по-прежнему будет пользоваться ее деньгами — она умела подделывать подпись Корали, так что довольно скоро от них ничего не останется. А что ей делать без денег?