Свет любящего сердца

Конечно, она может поступить так, как другие, — найти работу. Но что она умеет? Ее ведь никогда ничему не учили. Она даже шить не умела. Может быть, она сможет устроиться секретаршей, но Лиза на это ни за что не согласится. Разумеется, можно попробовать себя манекенщицей. Но Лиза и против этого будет возражать. Значит, если она решится на что-то подобное, придется уехать из города. Впрочем, это не поможет — раньше или позже Лиза выведает, где она, и Корали потеряет любую работу. Но если она останется с матерью, это неизбежно означает, что ей придется выйти за урода Эррола. Нет уж, этого она не сделает ни за что, лучше утопиться.

Так она лежала без сна, размышляя, вздрагивая и мучаясь. Ей было горестно и одиноко. Потом стало страшно — а что сказали бы Шенноны, если бы узнали, какие муки она сейчас переживает? А что подумал бы о ней этот милый рыжий Брюс Карбери? Наверняка что-нибудь предпринял бы, чтобы спасти ее. Да, он не остался бы в стороне, это уж точно. Но Корали знала наверняка — она скорее умрет, чем расскажет ему об этом. Она никогда потом не посмеет посмотреть ему в глаза.

Дан, конечно, тоже попытается чем-нибудь помочь, в нем она не сомневалась. Но опять-таки ему Корали тоже не может поведать о своем позоре. Придется нести всю тяжесть в одиночку. Впрочем, теперь перед ней открылся другой путь, другая жизнь, непохожая на ту, к которой она привыкла. Трудно было сейчас сказать, насколько она понравится Корали, но по крайней мере на первый взгляд этот новый мир казался притягательным и светлым. Все эти люди были как будто вполне спокойны и счастливы. Как она ни старалась припомнить, перебирая в памяти всех своих друзей и знакомых, ни у кого из них не было таких сияющих глаз. Да, эти ее новые знакомые были все как один сияющими и нежными — вот как бы она это назвала.

Ну почему Корали не родилась, как другие дети, у порядочных, добрых родителей, в уютном доме? Почему у нее в детстве не было старшего брата, такого, как Дан, и такого друга, как Брюс, и она не жила нормальной жизнью? Почему она только и знала, что попойки и вечеринки и кидалась в разные безумства?

Она чувствовала, как в сердце нарастает отвращение к прежней жизни. Корали казалось, что ее бросили на дно глубокой зловонной ямы и она никак не может выбраться наверх, туда, где воздух чище. Она старалась, сдерживала дыхание, сколько хватало сил, но чувствовала, что задыхается, гибнет.

И вдруг — будто свежим воздухом подуло на нее с каких-то нездешних высот, и в памяти эхом прозвучал голос брата:

Нет душе моей отрады, Но Его любовь сильна...

Да, она точно помнила, в его песне была такая строчка, потом мелодия подсказала еще несколько фраз. «Пали цепи и ограды». Эти слова зазвенели в ее сердце, пронизали насквозь и коснулись самой глубины ее существа, где затаились одиночество, ужас, тоска и страх перед жизнью.

И вдруг песня будто очистила воздух вокруг, и Корали стало легче дышать. «Свет Его любви со мной!» Ах! А ее Он может любить так же? Сможет ли она найти выход из своего положения?

— О, Иисус, Иисус! Где ты? — Робкая, слабая молитва, одинокое, несчастное сердце обращалось ввысь, даже не зная еще, что это молитва!

Дан и Брюс молча брели по улице. Дан грустно сказал:

— Ну вот, ты сам все видел! Как думаешь — есть хоть какая-то надежда? Стоило мне приезжать сюда?

— Да! — горячо ответил Брюс зазвеневшим от волнения голосом. — Я рад, что ты приехал. Она искренне потрясена твоей песней. И вообще этот вечер произвел на нее сильное действие.

— Ну, может быть, — так же печально согласился Дан. — Но это просто из-за новизны, потому что она раньше такого не видела, тебе не кажется?

— Необязательно, — возразил Брюс. — Мне кажется, Святой Дух коснулся ее.

— Ну, все равно, все это рассеется, как только она вернется к своим. — Дан говорил грустным, отрешенным голосом.

— Она сказала, что сегодня к ним не пойдет. А мы с тобой пойдем и помолимся за нее дома!

— Да, — кивнул Дан. — Конечно. Бог может сделать то, что нам не под силу. Но вообще, если задуматься, удивительно, что она появилась как раз, когда мы говорили о ней и собирались идти на миссионерское собрание. Как думаешь?

— Да, удивительно. Я тогда сразу понял, что это Божий промысел. Только не надо разбирать его по частям и удивляться. Просто порадуйся, что у нас такой замечательный Бог, который не скупится на чудеса. Мне показалось, сегодняшний вечер что-то затронул в ее душе. Прежде всего, конечно, это ты, ну, и собрание тоже. А потом еще Шенноны. Вообще они замечательные люди.

— Правда? А как ты считаешь, что они подумали о моей сестре?

— Думаю, решили, что она нуждается в спасении. Кирк всегда в поисках заблудших душ. Впрочем, у него такая прекрасная семья, и сам он отличный парень. Хорошо все-таки, когда растешь в такой семье.

— Еще бы! — согласился Дан. — И сестры у Кирка тоже чудесные, правда? Та девушка, например, которая играла на фортепиано, у нее такая тонкая натура.