Священная земля

“Уму непостижимо”. Соклей тоже уставился на нее. Основание сооружения было из сырцового кирпича, а над ним возвышалась насыпь из чего-то похожего на древесный уголь. Статуи мужчины, женщины и троих детей окружали странное сооружение. Соклей обычно был застенчивым человеком, но любопытство могло сделать его смелым. Он встал перед проходящим саламинцем и спросил: “Прошу прощения, но не могли бы вы сказать мне, что это за здание?”

“Вы не знаете?” - удивленно спросил местный житель. Но когда Менедем и Соклей оба вскинули головы, он сказал: “Ну, конечно же, это кенотаф короля Никокреона”.

“О, чума!” Менедем щелкнул пальцами, злясь на себя. “Я должен был подумать об этом. Птолемей заставил его покончить с собой, когда тот захватил Кипр, не так ли? Итак, никакого царя Саламина больше нет, Соклей, Два или три года назад это было бы так. Я услышал об этом на Родосе ”.

“Да, ты этого не сделал”, - сказал саламинианин. “Не только Никокреон был создан для того, чтобы убить себя, но также жену и отпрысков. Памятник, который вы видите здесь, воздвигнут в память о них всех. Прощайте”. Он пошел дальше.

“Птолемею не нравится убивать людей, ” заметил Менедем, “ возможно, по его мнению, нет никакой вины за кровь, если он заставляет их убивать себя. Полемайос в прошлом году на Косе, и Никнкркон здесь тоже. Осмелюсь сказать, что Полемайос сам напросился на это, хотя, в любом случае, я бы никогда не доверил ему прикрывать мою спину ”.

“Клянусь египетским псом, Никокреон тоже этого добился”, - сказал Соклей, его голос внезапно стал диким. “Я забыл, что заставил его сделать Птолемей, но это было и вполовину не то, чего он заслуживал”.

“Почему?” Спросил Менедем. “Я никогда даже не слышал о нем, пока на Родос не пришел слух, что он покончил с собой. Жизнь слишком коротка, чтобы следить за каждым маленьким кипрским корольком, который появляется на свет”.

“Жизнь никогда не бывает слишком короткой, чтобы за чем-то уследить”, - сказал Соклей.

Менедем мог бы поспорить, что его кузен сказал бы что-нибудь в этом роде. Он возразил: “Ты тот, кто забыл, что Никокреон мертв, там, сегодня утром”.

Соклей покраснел. “Ну, мне не следовало этого делать. То, что он сделал, заслуживает того, чтобы его запомнили, независимо от того, отслеживаешь ты обычно такие вещи или нет”.

“Теперь ты разбудила мое любопытство”, - сказал Менедем. “Что он сделал, моя дорогая?”

“Он брошенный негодяй, который замучил Анаксархоса из Абдеры до смерти”, - ответил Соклей. Менедем, должно быть, выглядел озадаченным, потому что Соклей продолжил: “Анаксархос был философом из школы Демокрита”.

“О, я слышал о нем”, - ответил Менедем с некоторым облегчением. “Парень, который говорит, что все состоит из крошечных частиц, слишком маленьких, чтобы их можно было еще больше разрезать - атомов, верно?” К его облегчению, Соклей опустил голову. Менедем сказал: “Хорошо, Анаксархос последовал за ним. Что потом?”

“Анаксархос был человеком, который говорил то, что думал. Однажды, когда Александр был ранен, Анаксархос указал на рану и сказал: ‘Это кровь человека, а не бога’. Но Александру он понравился, и он не обиделся. Никокреон был другим”.

“Ты дразнилка, ты знаешь это? Если бы ты была гетерой, у тебя было бы больше клиентов, чем ты знала бы, что с ними делать, учитывая то, как ты обещаешь, но на самом деле мало что даешь”. Менедем ткнул своего двоюродного брата в ребра.

“Если бы я был гетерой, все мужчины с воплями разбежались бы, и я не имею в виду из-за моей бороды”, - ответил Соклей. “Я знаю, как я выгляжу”.

За Менедемом много ухаживали до того, как у него выросла борода. Никто не обращал ни малейшего внимания на его высокого, неуклюжего кузена с лошадиным лицом. В то время и с тех пор Соклей разыгрывал хорошую игру, изображая безразличие. Но в глубине души это, должно быть, раздражало. Здесь, десять лет спустя, Менедем увидел, как это выходит наружу. Он сделал вид, что открыто этого не замечает. “Никокреон был другим, вы говорите? Как? Что этот - Анаксагор? -сделал?”

“Анаксархос”, - поправил Соклей. “Анаксагор тоже был философом, но давным-давно, во времена Перикла”.

“Хорошо, Анаксархос”, - любезно сказал Менедем, довольный, что отвлек своего кузена от мыслей о себе. “Что он сделал, чтобы дорогой Никокреон разозлился на него?”

“Этого я не знаю, не совсем, но, должно быть, это было что-то особенное, потому что Никокреон придумал для него особую смерть”, - ответил Соклей. “Он бросил его в большую каменную ступу и забил до смерти железными молотами”.

“Фе!” сказал Менедем. “Это скверный способ уйти. Хорошо ли умер философ?”