Священная земля

Его кузен нахмурился и почесал в затылке. “Я никогда не понимал почему. Здесь за тобой не вынюхивают разгневанные мужья, по крайней мере, я о них не знаю”. Он изучал Менедема так, как будто Менедем был таким же интересным экземпляром, как череп грифона. Соклею не терпелось узнать, и он не успокоится, пока не поцарапает ее.

Все, что сказал Менедем, было: “Нет, здесь нет оскорбленных мужей”.

“Тогда что это?” Соклей ковырялся в том, что озадачивало его, как в коросте.

“Боже, не слишком ли мы любопытны сегодня?” - Пробормотал Менедем, и его кузен покраснел. Менедем вернул разговор к грузу, который должна была нести Афродита. Для Соклея это тоже было важно, поэтому он направил большую часть своего внушительного интеллекта на этот вопрос. Большинство, но не все - Менедем видел, как он раздумывает, не начать ли снова зондирование.

Ну, моя дорогая, я не собираюсь дарить тебе ее, подумал Менедем. Поговорим о оскорбленных мужьях -что бы произошло, если бы я оскорбил своего собственного отца своей мачехой? Я не хочу выяснять, и поэтому я не узнаю. Но, клянусь богами, я боюсь, что она тоже может захотеть лечь со мной в постель.

Что сделал бы Филодем? Нет, Менедем не хотел этого выяснять. Его отец никогда не переставал насмехаться над ним, преследовать его за его любовные похождения. Если пожилой мужчина обнаружит, что стал задницей одного из них… Конечно же, словами дело может не ограничиться. Менедем опасался, что этого не произойдет. Слишком вероятно, что все закончится кровью.

И поэтому я не буду спать с Баукис, как бы сильно я этого ни хотел - и как бы сильно она этого ни хотела. И, о мой двоюродный брат, меня тоже не волнует, насколько ты любопытен. Некоторые секреты останутся тайной, вот и все.

“Можем ли мы раздобыть еще папируса перед отплытием?” Спросил Соклей.

“Папирус?” Менедем повторил с некоторым удивлением. “Я уверен, что мы сможем - египетские корабли с зерном, которые заходят сюда, часто перевозят это добро. Но зачем нам беспокоиться? Финикия намного ближе к Египту, чем мы ”.

Его кузен не сказал: Ты тупоголовый! или что-нибудь в этом роде. Но взгляд, который он получил, заставил его пожалеть, что Соклей не вышел прямо и не назвал его идиотом. Не то чтобы Соклей так уж часто бывал прав, хотя так оно и было. Фактически, это делало его очень полезным. Но когда он смотрел на тебя с жалостью в глазах, потому что ты был слишком глуп, чтобы увидеть то, что было очевидно для него… Я    еще не свернул ему шею, подумал Менедем. Я не знаю, почему я этого не сделал, но я этого не сделал.

“Птолемей и Антигон снова воюют”, - сказал Соклей. “Корабли из Египта в наши дни не будут заходить в финикийские порты, не тогда, когда Антигон удерживает эти порты. Если мы сможем доставить туда папирус, за него должны выручить хорошую цену”.

И он снова был прав. Менедем не смог бы этого отрицать, даже если бы попытался. “Хорошо. Прекрасно”, - сказал он. “Тогда мы раздобудем немного папируса. С таким же успехом можно было бы взять с собой немного чернил. Мы и раньше неплохо справлялись с чернилами ”.

“Я позабочусь об этом”, - сказал Соклей. “Хотя я не уверен, каким будет рынок сбыта. Это не похоже на папирус; финикийцы знают, как делать свои собственные чернила. Они разбираются в таких вещах ”.

“Они копируют все, что делают их соседи”, - сказал Менедем с большим, чем просто презрением. “Они ничего не делают сами”.

“Химилкону не понравилось бы, если бы ты говорил такие вещи”, - заметил Соклей.

“Ну и что?” Спросил Менедем. “Ты хочешь сказать, что я ошибаюсь?”

Соклей вскинул голову. “Нет. Из того, что я видел, я бы сказал, что ты прав. Но это не значит, что Химилкон был бы прав”.

Менедем рассмеялся. “Любой, кто услышит тебя, догадается, что ты учился у философов. Никто из тех, кто не учился, не смог бы так тонко расщепить волосы”.

“Большое тебе спасибо, мой дорогой”, - сказал Соклей, и Менедем снова рассмеялся. Его двоюродный брат продолжил: “Когда ты планируешь отплыть?”

“Если бы это зависело от меня - и если бы у нас был весь наш груз на борту - мы могли бы отплыть завтра”, - ответил Менедем. “Однако я не думаю, что мой отец позволит мне взять ”Афродиту" так рано". Он фыркнул: “Он вышел в море в самом начале парусного сезона, когда был капитаном - я слышал, как он говорил об этом. Но он не думает, что я могу сделать то же самое”.

“Наш дедушка, вероятно, жаловался, что он был безрассудным мальчишкой”, - сказал Соклей.

“Полагаю, да”. Менедем ухмыльнулся; ему нравилась мысль о том, что его отцу в молодости приходилось выполнять приказы, вместо того чтобы высокомерно их отдавать.

“Я полагаю, так было с начала времен”, - сказал Соклей. “Мы тоже станем настоящими тиранами, когда наши бороды поседеют”.

“У меня не будет седой бороды”. Менедем потер свой выбритый подбородок.

“И ты обвинил меня в расщеплении волос - ты делаешь это буквально”, - сказал Соклей. Менедем застонал. Соклей продолжил более серьезно: “Интересно, как ты узнал о чем-то подобном”.