Священная земля

“Что? Если бы старики всегда были одинаковыми?” Сказал Менедем. “Я могу сказать тебе как - посмотри на Нестора в Илиаде. ” Он сделал паузу на мгновение, затем процитировал из эпоса:

“Он, хорошо думая о них, заговорил и обратился к ним:

“Приди сейчас - великий траур достиг земли Ахайян.

Приам и сыновья Приамоса и другие троянцы

Был бы в восторге и ликовал бы духом

Если бы они узнали обо всех этих ссорах-

С которой ты, лучший из данаоев в совете, сражался.

Но послушайте - вы оба моложе меня,

Ибо я водил компанию с людьми получше тебя.

И никогда они не думали обо мне плохо.

Я не вижу таких людей, каких видел тогда:

Такие, как Перитус и Дриас, пастыри народа

И Кайнеус, и Эксадиос, и богоподобный Полифем

И Тесей, сын Эгея, как и бессмертные”.‘ “

Его двоюродный брат рассмеялся и поднял руку. “Хорошо, хорошо - ты убедил меня. Старики есть старики, и они всегда такими были”.

“Хорошо, что ты остановил меня”, - сказал Менедем. “Нестор продолжает болтать гораздо дольше. Он милый парень… если он не вызывает у тебя желания ударить его. Большую часть времени со мной он так и делает ”.

“И почему это?” Спросил Соклей. Менедем не ответил, но они оба знали почему: отец Менедема напомнил ему о Несторе. Соклей сказал: “Если бы вы с дядей Филодемосом лучше ладили, Нестор нравился бы вам больше”.

“Может быть”. Менедем не хотел признавать больше, чем должен был, поэтому он попробовал сделать свой собственный выпад: “Если бы вы с дядей Лисистратом не ладили, Нестор нравился бы тебе меньше”.

“О, я думаю, Нестор тоже болтает чепуху - не поймите меня неправильно”. Соклей начал говорить что-то еще, вероятно, что-то, имеющее отношение к Илиаде, но затем остановился и щелкнул пальцами. “Клянусь богами, я знаю, что еще мы можем взять с собой в Финикию: книги!”

“Книги?” Эхом отозвался Менедем, и Соклей опустил голову.

Менедем вскинул свой. “Ты что, внезапно остолбенел? Большинство финикийцев даже не говорят по-гречески, не говоря уже о том, чтобы читать на нем”.

“Я не думал о финикийцах”, - ответил его двоюродный брат. “Я думал о гарнизонах эллинов в тех городах. Они должны быть приличных размеров; Антигон строит большую часть своего флота вдоль тамошнего побережья. И они не смогут купить книги ни у одного из местных писцов, потому что вы правы - эти писцы не пишут по-гречески. Те, кто умеет читать, вероятно, хорошо заплатили бы за несколько новых свитков, чтобы скоротать время ”.

Менедем потер подбородок, размышляя. “Знаешь, в конце концов, это может быть неплохой идеей”, - сказал он наконец. Затем он бросил на Соклеоса подозрительный взгляд. “Ты же не собирался брать с собой философию и историю, не так ли?”

“Нет, нет, нет”. Теперь Соклей тряхнул головой: “Мне нравятся такие вещи, но скольким солдатам это, вероятно, понравится? Нет, я думал о некоторых более захватывающих книгах из Илиады и Одиссеи. Любой, у кого есть его альфа-бета, может прочитать их, так что у нас будет больше желающих купить ”.

“Это хорошая идея. Это умная идея, клянусь Зевсом”. Менедем отдал должное там, где это было необходимо. “А книги легкие, и они не занимают много места, и мы можем получить за них хорошую цену”. Он опустил голову - фактически, он почти поклонился Соклеосу. “Мы сделаем это. Пойди поговори с писцами. Купи то, что у них написано, и посмотри, сколько они смогут скопировать до нашего отплытия”.

“Я позабочусь об этом”, - сказал Соклей.

Менедем рассмеялся. “Держу пари, что так и будет. Если бы в моем голосе звучало такое нетерпение, я бы отправился навестить модную гетеру, а не какого-то близорукого парня с чернильными пятнами на пальцах”.

Его двоюродный брат даже не пикнул, что доказывало его точку зрения. “Я всегда рад предлогу навестить писцов”, - сказал Соклей. “Никогда нельзя сказать, когда на Родосе появится что-то новое и интересное”.

“Счастливой охоты”, - сказал Менедем. Ему было интересно, слышал ли его Соклей; глаза его кузена были устремлены куда-то вдаль, как будто он думал о своей возлюбленной.

Даже такой большой и процветающий полис, как Родос, мог похвастаться не более чем горсткой людей, которые зарабатывали на жизнь переписыванием книг. Соклей знал их всех. Лучшим, без сомнения, был Глаукиас, сын Каллиме-дона. Он был быстрым, точным и разборчивым, и все это одновременно. Никто из остальных и близко не подходил к этому. Естественно, Соклей посетил его первым.

Каким бы хорошим ни был Главкиас, он не был богат. Его магазин занимал пару комнат на первом этаже в маленьком доме на улице недалеко от Большой гавани; он и его семья жили над ними. Магазин действительно выходил окнами на юг, что давало Глаукиасу лучшее освещение для копирования.

Тощий, сердитого вида мужчина диктовал ему письмо, когда Соклей подошел к магазину. Парень бросил на него такой подозрительный взгляд, что он поспешно ретировался за пределы слышимости. Только после того, как мужчина заплатил Главкиасу и пошел своей дорогой, Соклей подошел снова.