Священные речи. Похвала Риму

105. Зевс — потому что вы прекрасно заботитесь о величайшем его творении — населенном мире; Гера почитается как устроительница законных браков; Афина и Гефест — ради искусств и ремесел; Дионис и Деметра — потому что благодаря им не портится урожай; Посейдон — потому что его море очищено от сражений, а военные суда в нем сменились торговыми. Хор Аполлона, Артемиды и Муз не перестает лицезреть в театрах своих служителей; Гермес чтится состязаниями и не обездолен дарами. А когда Афродита могла счастливее способствовать зачатию детей и дарить людям радости? И когда города полнее наслаждались ее долею? Благодеяния же от Асклепия и египетских богов[318] для людей умножились сегодня, как никогда. Даже Арес не остался у вас в небрежении, и не нужно бояться, что он нарушит общее спокойствие, как когда-то, обделенный на пиру у лапифов.[319] Нет, он пляшет в нескончаемой пляске на берегах окраинных рек, сохраняя оружие чистым от крови. Гелиос, от которого неспособно укрыться ничто, не стал в ваше время свидетелем ни насилия, ни несправедливости, ни иного, привычного издавна, и с понятною радостью взирает на вашу державу.[320]

106. И мне кажется, что если бы Гесиод был столь же совершенным поэтом и пророком, как Гомер, который ведал о вашей будущей державе и предрек ее появление в своих стихах,[321] то он не начал бы свой перечень людских поколений, как теперь, с золотого века.[322] Или, даже начав с него и говоря о последнем, железном веке, он не сказал бы, что его конец наступит,

после того как на свет они станут рождаться седыми.[323]

Но сказал бы, что железное поколение исчезнет с лица земли, а Правда и Стыд[324] вернутся к людям тогда, когда настанет ваша власть и держава, и жалел бы о тех, кто родился до вас.[325]

107. Таким образом, те законы и обычаи, которые вы почитаете, введены были действительно вами и с годами крепнут все более. Так что нынешний великий правитель, словно среди состязателей, настолько явно превосходит своих предшественников, что нет сил сказать, насколько он превосходит всех остальных. И можно молвить, что справедливость и закон воистину есть то, что он постановляет. Столь ясно можно увидеть, что и те, кто разделяет с ним правление, словно его родные дети, похожи на него больше, чем это было у его предшественников.

108. Но принятая нами на себя задача — речь, которая величием сравнилась бы с державою, — выше всяких сил, ибо требует почти столько же времени, сколько будет жить сама держава, то есть вечности. Поэтому лучше сделать так, как делают творцы дифирамбов и пеанов, и закончить эту речь молитвою.[326]

109. Пусть же будут призваны все боги и все дети богов и пусть они даруют этой державе и этому Городу вечное процветание до тех самых пор, пока скалы не поплывут по морю, а деревья не перестанут распускаться весной. Пусть великий правитель и его чада будут здравы и властвуют к общему благу.

Итак, на что я дерзнул, то исполнил. Плохо или хорошо — решать вам.

ПРИЛОЖЕНИЯ

С.И. Межерицкая

ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО ЭЛИЯ АРИСТИДА

Элий Аристид (117-180 н. э.) — один из крупнейших представителей позднего греческого красноречия римской эпохи. Его деятельность совпала по времени с подъемом греческой литературы, который пришелся на конец первого и продолжался на протяжении второго столетия нашей эры. Этот период в истории греческой литературы был ознаменован двумя важнейшими явлениями: во-первых, расцветом ораторского искусства — Второй софистикой, получившей свое название по аналогии с софистикой — эпохой зарождения и развития красноречия в Греции в V-IV ее. до н. э.; а во-вторых, реформой греческого литературного языка — аттикизмом, провозгласившим возврат к языку классических греческих писателей. В эпоху Элия Аристида больше не существовало чистого аттического диалекта, на котором создавалась классическая греческая литература. Современники автора писали и говорили на койне (κοινή) — общегреческом языке, сформировавшемся в эпоху эллинизма из различных древнегреческих диалектов и ставшем единым языком многочисленных этносов и народностей эллинистического мира.