Священный котел. Психотерапия как духовная практика

Важно признать, что недвойственный подход к страданию (о котором речь шла в главе 8) и поиск смысла страдания – это разные вещи. Представители недвойственной философии ничего не говорят о подобном поиске, потому что считают, что духовная сущность человека не может страдать, а трансцендентный уровень личности является абсолютным и потому к нему неприменима никакая история. Бытие, включающее, помимо прочего, и страдание, проживается непосредственно и не нуждается в рациональных толкованиях. С этой недвойственной точки зрения, смысл страдания – умозрительный набор понятий, легенда, не обладающая ни абсолютной ценностью, ни внутренним значением. Поиск смысла может превратиться в форму избегания реального переживания или особую историю, которую мы будем развивать дальше, оставаясь привязанными к страданию. Однако большинство людей в психотерапии не доходят до безусловного уровня осознания, или осознания истинной свободной сущности самих себя. Они не могут извлечь никакой пользы из недвойственного подхода, который начинается с вопроса «Кто страдает?» и заканчивается пониманием своей истинной природы. В рамках этого подхода человек должен осознать единство со страданием, а не разбираться, откуда и почему оно возникло. Однако недвойственная позиция не имеет практической пользы, потому что слишком интенсивное страдание не позволяет человеку взглянуть на него под этим углом. Страдающему от сильной боли человеку не до размышлений об абсолютном сознании. В подобных ситуациях именно обретение нового смысла может принести пользу личности, которая благодаря этому процессу освобождается от провоцирующего боль контекста.

Страдание – одна из тяжелейших проверок для духовности любого типа. Страдание принуждает нас искать собственную духовность, не удовлетворяясь тем, чему нас учили в детстве. Если терапевт работает с человеком, принадлежащим к конкретной религиозной традиции, и того удовлетворяет традиционное объяснение смысла страдания, то терапевту, если такой вопрос возникнет, остается лишь поддержать это объяснение. Тогда внимание сконцентрируется на чисто терапевтической работе, а религиозные убеждения пациента создают для нее необходимый фон. Однако тем, кого не удовлетворяют традиционные объяснения, нужно что-то еще. Многим кажется, что мир полон страданий, слишком тяжелых страданий, и потому они не способны поверить в традиционные богословские толкования. Традиционные ответы бесполезны, если человек чувствует, что его кормят банальностями или же что религиозная мудрость совершенно неадекватна конкретной ситуации. Традиционные объяснения не способны помочь, если страдалец, подобно библейскому Иову, видит, что выпавшие ему муки чрезмерны и незаслуженны.

Страдающему человеку намного тяжелее почувствовать связь с духовной реальностью, найти смысл в жизни, не говоря уже об осознании трансцендентного основания своего бытия. Страдание порождает духовный кризис, который подрывает веру в благостного Бога-защитника, потому что трудно представить, что такой хороший Бог позволил произойти столь ужасным вещам. И тогда страдание заставляет человека отказаться от стандартных образов Бога, характерных для монотеистических традиций. В этом случае терапевтическая пара должна совместными усилиями найти альтернативный ракурс для наблюдения за страданием. Когда это удается, мы начинает понимать смысл выражения: религия – для тех, кто боится попасть в ад, а духовность – для тех, кто там уже побывал.

Для человека очень важно найти свой индивидуальный подход к настигшему его страданию, но в долгосрочной перспективе такая стратегия не поможет – ведь после решения одной проблемы тут же появляется другая. Нужно попытаться победить страдание в целом. Можно ли найти некий универсальный, всесторонний подход к страданию? Или же мы должны по-разному относиться к физическому и психическому страданию, отличать телесную боль от ощущения одиночества, потери или отчаяния? Можно ли не позволить страданию разрушить нас, погрузив в бездну гнева и горечи? Можем ли мы обойтись без паллиативов вроде веры в жизнь после смерти, в которой у всех все будет хорошо? Что делать, когда все попытки избежать страдания терпят крах? В какой момент мы поймем, что бесполезно просто отрицать страдание, пытаться найти ему рациональное объяснение или просто капитулировать перед ним? Во время любой тяжелой болезни мы всегда задаемся вопросом: «Что со мной происходит?» Когда этот вопрос встает в процессе психотерапии, то нужно отыскать ответ, соответствующий индивидуальной структуре характера. Для этого необходимо уделить внимание особенностям самой ситуации и избежать предвзятых, ранее сложившихся установок. Иногда мы способны уловить символический смысл страдания, а порой оно кажется бессмысленным, и только терапевтические отношения могут поддержать личность.