Святитель Тихон. Патриарх Московский и всея России

Всем памятен этот тяжелый и в то же время славный период жизни Русской Церкви, с казнью исповедника Церкви священномученика митрополита Вениамина. В то же время «живая» или, иначе, лживая, как ее назвал Патриарх, церковь торжествовала свою победу. Ряд епископов и священников не устояли перед соблазном и опасностью и перешли в ее ряды, а упорствующие заточались в тюрьмы и ссылались на медленную смерть. Наконец, самозванный собор живоцерковников заочно осудил Патриарха и лишил его сана.

Пребывание Патриарха в заключении было бы, вероятно, для него лично отдыхом, несмотря на тяжелые материальные условия, в которые он был поставлен, но святой Тихон продолжал болеть душой за Церковь, за паству без пастыря.

И когда ему предоставили возможность вернуться к этой невольно покинутой им пастве и бороться с соблазном живой церкви, он не поколебался заплатить за это ценой признания советской власти. Это было тем менее трудно для него, что с самого начала, как мы видели, Патриарх держался начала невмешательства Церкви в политику. Он был служителем царства не от мира сего.

Форма, в которую облечено было признание советской власти, была навязана Патриарху его врагами, воображавшими себе, что путем внешнего унижения им удастся покончить с обаянием его в народных массах. И как же они ошиблись в своих расчетах!

Тем, кто не понимал его поступка и соблазнялся им, святитель Тихон говорил: «Пусть погибнет мое имя в истории, только бы Церкви была польза…» Англиканскому епископу Бюри, который также просил объяснений, Патриарх напомнил слова апостола Павла: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас (Флп. 1: 23–24). Он добавил, что лично с радостью принял бы мученическую смерть, но судьба остающейся Православной Церкви лежит на его ответственности.

Простому народу не пришлось ничего объяснять. Он ни на минуту не соблазнился, не усомнился в Патриархе. Освобождение святителя Тихона из заключения было его апофеозом. Народ верно понял жертву, принесенную его отцом ради него, и устилал путь его цветами. Настроение, охватившее церковные низы, было таким сильным и единодушным, что оно подчинило себе малодушных и колеблющихся. Сколько иерархов и священников, перешедших в ряды живой церкви, принесли всенародное покаяние и были приняты обратно в Православную Церковь благостным Патриархом! Соблазн живой церкви стал рассеиваться, как предрассветный туман при восхождении солнца…

Н. А. Верховцева

Святейший Патриарх у затворника старца Алексия

По дороге в Александров стояла и процветала Зосимова пустынь. В ее стенах подвизался дивный старец Алексий, бывший пресвитер Успенского Московского собора в Кремле. Вот этот-то старец и схимник, прославленный в пустыньке и далеко за ее пределами, слабый и больной, был вынужден выехать в Москву и искать себе пристанища по закрытии обители.

Заехав к Преподобному на поклонение, он, по воле Божией, с благословения отца наместника остается в Сергиеве в двух комнатах второй половины нашего домика, только освобожденных живущей дотоле в них благочестивой вдовой Варварой Александровной с преданной Господу дочерью, уезжавших в Дивеевскую обитель. Это было в мае 1923 года, когда над маленьким домиком воистину зажегся могучий светильник веры и подвига. И потянулись к его порогу, как некогда в Зосимову, духовные дети со своими печалями и напастями, горем и душевной нуждой. Тяжело болеющий старец совсем ушел в затвор, и только некоторым, с разрешения отца наместника, удавалось к нему проникнуть.

На нашем историческом диванчике, на котором некогда скончался наш отец, сидел и Святейший Патриарх Тихон. От этого памятного дня храню я карточку, его рукою подписанную. Святейший Патриарх любил и чтил старца, рука которого вынимала в Храме Христа Спасителя жребий на его Патриаршество. Приход Святейшего в сопровождении отца наместника взволновал старца. Он торопливо стал опускать свои больные, отекшие ноги, намереваясь привстать, но Святейший со столь свойственной ему доброй улыбкой, сам такой простой и ясный, с лаской поднял ножки старца и положил их обратно в постель, не разрешая ему вставать, и, близко подсев около него, повел с ним беседу.

М. А. Вешнева

^{(сотрудница ГПУ из охраны Патриарха во время заключения его в Донском монастыре)}

Это память о днях в Донском

Сегодня Соловьев сказал, чтобы в отдел я больше не приходила. Что я буду только у старца, чередоваться с новенькой – Надей Сидневой. Нам не будут больше давать паек. Старец будет кормить нас сам.