Святой Грааль. Во власти священной тайны

Противоречия, окружавшие этого незаурядного, высокоодаренного и в то время глубоко порочного человека, порой вопиющи и труднообъяснимы. Пожалуй, фраза «необходимо различать человека и его создания» нигде так не уместна, как в отношении Вагнера. Проштудировав большой объем литературы о Вагнере, мы чувствуем, что узнали о нем слишком много, чтобы прийти к какому-то одному выводу, но само обилие документов позволяет нам проследить ход его раздумий вплоть до мельчайших деталей. Это в особенности относится к его последней опере, «Парсифалю», главной темой которой является Грааль: мы в состоянии проследить эволюцию ее замысла и вправе сказать, что именно тема Грааля была главным предметом его размышлений на протяжении почти всей жизни.

Вагнер с ранних лет жадно прочитывал средневековые тексты. С артуровскими легендами — как в популярных пересказах, так и в школьном изложении — он познакомился в начале 1840-х гг., если не раньше. «Парцифаля» Вольфрама фон Эшенбаха он впервые прочел в 1845 г., и с тех пор этот образ уже не выходил у него из головы. Спустя десять лет он познакомился с другой ключевой историей Артуровского цикла — легендой о Тристане. «Тристан» Готфрида Страсбургского и поэма Вольфрама — два выдающихся шедевра средневековой немецкой литературы; если прибавить к этому историю о сыне Парцифаля, Лоэнгрине, а также повесть о поэте Тангейзере и раннесредневековую героическую поэму «Песнь о Нибелунгах»[373], эрудиция Вагнера в области средневековой поэзии становится совершенно очевидной. Грааль появляется еще в опере «Лоэнгрин», законченной в 1848 г.:

«В далеком краю, попасть в который можно только неведомыми вам путями, стоит замок, называемый Монсальват; посреди него высится дивный храм, великолепием затмевающий все прочие на земле. В нем хранится сосуд, обладающий чудесной силой, который берегут как священную реликвию; его принес с неба ангел, заповедав хранить его чистейшим и лучшим сынам рода человеческого. Каждый год с неба прилетает голубь, чтобы обновить его чудодейственную силу; сосуд этот называется Грааль, и через него рыцарям посылается самая чистая вера…» (Вагнер)

Версия этой истории в основном заимствована у Вольфрама, однако камень, описанный в «Парцифале», превращается в «сосуд». Грааль постоянно присутствует в его размышлениях; работая над «Тристаном», Вагнер имел в виду показать, как Парсифаль, оказавшийся в замке Грааля, в третьем акте оперы встречает Тристана, лежащего на одре болезни, чтобы подчеркнуть сходство между раненым Тристаном и раненым Амфортасом. Так обстояло дело в 1855 г., а десятилетие спустя, работая над оперой «Нюрнбергские мейстерзингеры», он посвятил четыре дня составлению подробного плана «Парсифаля». Однако когда Вагнер в 1877 г. вернулся к работе над «Парсифалем», основные составляющие этого плана были полностью переработаны.

Вагнер выбрал такой подход к трактовке истории Парсифаля, который одновременно и гармонирует с поэмой Вольфрама, и во многом отличается от нее. Недалекий шутливый юноша, изображенный в начале оперы, он быстро обретает зрелость благодаря сочувствию (нем. Mitleid) страданиям Амфортаса. Детали и окружение существенно изменены: исцелить Амфортаса способно только Копье, а не Грааль. У Вольфрама Копье появляется лишь как краткое видение, когда оруженосец пробегает по залу, держа в руке Копье, с конца которого капают капли крови, и все присутствующие, увидев это, разражаются громкими рыданиями. После этого Копье исчезает и более не упоминается в поэме. Однако у Вагнера Копье в прошлом принадлежало сотнику Лонгину, и поэтому оно ассоциируется с историей Погибельного Удара. При этом Копье не наносило ран нечестивому королю; оно становится орудием Божественного возмездия за нецеломудрие Амфортаса, и целью поисков Парсифаля является обретение Копья и использование его для исцеления ран короля. Мы слышим о Копье раньше, чем узнаем о Граале, и вагнеровский Грааль выполняет совершенно иную функцию. Он — не предмет поисков, а духовное средоточие королевства Грааля, символ веры, которая служит основным движущим мотивом для рыцарей. Соединение того и другого происходит в самом начале действия, когда Гурнеманц будит двух молодых рыцарей Грааля и они возносят молитвы, услышав звуки тромбонов, доносящиеся из замка Грааля. Эти звуки развивают и тему Грааля, и тему веры.