Святой Ириней Лионский. Его жизнь и литературная деятельность

Характер и содержание фрагментов очень напоминают большой антигностический труд Иринея: изложение и обличение еретических воззрений идет здесь параллельно с передачей и защитой православного учейия. В начале первого фрагмента замечается, что Маркион и николаиты разделяют Господа надвое и по-своему объясняют Его личность, а Кердон (?) говорит, что возвещенный Законом и пророками Бог не есть Отец Иисуса Христа. Характеризуется также отношение гностиков к Св. Писанию. В противоположность им, св. отец излагает православное учение: о Св. Писании, о Боге Самом в Себе, Лицах Св. Троицы; о человеке, его составе и падении; о Христе, пришедшем для восстановления человека в первобытное нормальное состояние, и плодах Его искупительного подвига.[1123]

Во втором фрагменте опровергается сначала мысль еретиков о страхе Христа; а далее разбираются докетические воззрения их на образ воплощения Спасителя и Его страдания. В результате Ириней вполне уверенно говорит, что, согласно свидетельству всех апостолов, Христос есть Сын Божий, Слово, соделавшееся человеком от блаженной Девы. В Нем не два лица, как говорят гностики, а одно.[1124]

Судя по этому, , можно думать, что методы устной борьбы с гностиками были у св. отца одинаковы с теми, какие употреблял он в письменном изложении и какие рекомендовал применять своему другу. Прежде всего, св. отец изучал гностические системы путем личных бесед, чтения сочинений и наблюдений над еретиками.[1125] Затем излагал их учение вместе с разбором перед православными и обличал самих гностиков.

В обращении с последними у него замечалась разница в отношении к строгим, последовательным из них и колеблющимся. Своему другу он рекомендует такой образ действий: «Более умеренных и разумных между ними (еретиками) ты отклонишь и пристыдишь, чтобы они не богохульствовали против своего Создателя, Творца и Питателя, и Господа; а более диких, ужасных и неразумных ты держи от себя подальше, чтобы тебе не терпеть более болтовни их».[1126] Такие же меры, очевидно, применял и сам он. Умеренных убеждал, «диких» отдалял от себя, т. е. отсекал от церковного общения.

Но в основе всех его отношений лежала любовь к еретикам, как людям заблуждающимся. Он, как сам свидетельствует, постоянно молился об их обращении и готов был с любовью принять каждого кающегося из них. «Мы молимся, — говорит он, — чтобы они не. оставались в той яме, какую сами выкопали, но отделились от такой Матери и вышли из Глубины (гностиков), удалились из пустоты и оставили тьму и чтобы они законно родились, обратившись к Церкви Божией, и чтобы Христос образовался в них, и чтобы они познали Творца и Создателя сей вселенной, единого истинного Бога и Господа всего. Мы молимся об этом для них, любя их гораздо лучше, чем сами они думают любить себя. Ибо наша любовь, как истинная, спасительна для них, если только они примут ее. Ибо она подобна сильному врачевству, отнимая негодную и лишнюю плоть раны: ибо уничтожает их гордость и надмение. Посему нам не скучно пытаться всею силою протянуть им руку».[1127]

В католическом Libellus synodicus передается известие о соборе, бывшем в Лионе под председательством Иринея по вопросу о гностицизме.[1128] Однако сборник этот появился и был составлен не раньше конца IX в.;[1129] да и по характеру сообщений не может претендовать на всеобщее признание.

[1130] Подтверждений настоящей заметке в других, более современных св. отцу исторических документах не имеется. Поэтому едва ли можно признать ее за соответствующую действительности.[1131]

6. Участие св. Иринея в пасхальных спорах

Первые известия по поводу пасхального вопроса относятся, как мы уже говорили,[1132] к 154-155 г.[1133] Поднят он был Поликарпом, епи-скопом Смирнским, и Аникитом, папой Римским, при посещении Рима Поликарпом. Св. Ириней, единственный свидетель, от которого мы только и знаем об этом событии, говорит о нем так.