Святой праведный Феодор Ушаков. Изд. 5-е. 2010

— Иван Никитич! Тот спор оставь для академических разбирательств, тем паче, как мне из-за своей низкой учености кажется, вы спорите о сущих вероятностях, и только один другому уступить не хотите.

Болтин склонил голову и, как ни в чем не бывало, продолжал:

— Итак, главное — истина, на достоверности покоящаяся. И далее достоверность надо искать в старинных книгах, летописях, лексиконах, свидетельствах иноземцев, искать, но, конечно, с осторожностью относиться к ним надо. Вы, Ваше величество, знаете, в скорости я Вам великий подарок с некоторыми любителями нашей истории преподнесу. То будет перевод и изъяснение «Русской правды», еще Великим князем Ярославом за ее составление Мудрым прозванным. Сей свод законов Древней Руси поражает обширностью и разноприменимостью, тщательным прописанием правил и обязанностей.

Императрица нахмурилась, почувствовала внутренний укор за то, что воцарилась на троне, не зная тех основ, на коих прежде держава Российская высилась. Грустно пояснила:

— Да, ежели бы мы при составлении Наказа больше корневыми российскими правилами руководствовались, а не фантазиями Монтескье и Дидерота, то он был бы давно Законом внутренним для всех россиян. Спасибо, Иван Никитич, за сей труд. То великая заслуга нашей истории и повелеваю его сразу оттиснуть в типографии вашей. А как идет работа над историческим, географическим и статистическим описанием Российской империи?

Болтин счел возможным пожаловаться на то, что не из всех губерний поступили сведения, но по всем наместничествам он уже почти описал состав населения, древнее и нынешнее состояние народов и городов, местоположение, границы, нравы, обычаи и суеверия, промыслы, почвы, реки, произрастание, доходы, выгоды и недостатки сих земель. И в ближайшее время сей труд государыне представлен будет.

Последним говорил Щербатов. Вельможные академики напряглись. Желчный нрав князя и недовольство многим из того, что происходит в империи, знали почти все. Жесткая складка легла у рта императрицы. Доносил Шешковский, что князь постоянно распространяется о падении нравов в государстве, об отходе от российских традиций, об обезьянничаньи в науке и театрах. Но тот в пререкания не вступал, лишь вначале, после приветствий императрице, сказал, что на явные охуления его «Истории» он и другие достопочтенные ученые люди уже ответили, а он хотел бы родовитость и заслуженность старинных русских родов подчеркнуть, чему, как известно, его «Краткое историческое повествование о начале родов князей российских, происходящих от Великого князя Рюрика», а также труд «О старинных степенях чинов в России» посвящены. И забвение этих корней приводит к тому, что всякого рода самозванцы появляются, и сему он также посвятил свою «Краткую повесть о бывших в России самозванцах». А там, где появляется человек без роду, без племени, начинает смута произрастать, желание от России отделиться, а то и прямой мятеж. Посему он еще в 1771 году о мятежах в России составил летопись, коя во многом поучительна.

Екатерина при словах о мятежниках и самозванцах разволновалась, поднялась с кресла, стала нервно ходить по залу, словно тигрица в клетке.

— Самозванство идет от представления, что каждый может монархом стать, что правителя можно сменить, заменить каким-то Национальным собранием или Советом, может, даже почтенных людей. Вот Василий Новиков много полезных дел сделал, книжную торговлю наладил, но за его спиной целое гнездо мартинисты свили, да и сам он сему вредоносному зелью духовному дань отдал. Ну почему они, Михаил Михайлович, в государе видят главную беду, а не в пороках человеческих, не в блажи, безделии, пьянстве, непослушании? Или надо, как Петр Великий, бороды, головы сечь, тогда только покорство восстановится?

Она остановилась, взялась за спинку кресла, как за штурвал, и, припав к правой его стороне, твердо продолжила: