Святополк II. Своя кровь

Княгиня Ирина Тугоркановна стояла на крыльце, ломая пальцы, а в глазах ее горел такой огонь, что юноша почувствовал боль. Но едва взгляды их встретились, в очах молодой половчанки заблестела любовь и радость, да такая, что, кабы не люди вокруг да не горькая весть, которую надо было срочно донести до Святополка, Иванок сам взбежал бы по ступеням, обнял ее, прижал к груди, отыскивая сладкие губы. Не сводя с Ирины глаз, Иванок влез в седло свежего коня и поехал со двора.

Святополк Изяславич читал толстую книгу, сидя у распахнутого окошка, из которого от Днепра долетал свежий ветерок. Когда холоп доложил о приезде гонца из Владимира-Волынского, он было развернулся навстречу с улыбкой, но взглянул в лицо шагнувшего через порог Иванка - и схватился за сердце.

- Что?.. Что случилось? - выдохнул он.

- Князь, - юноша с трудом сглотнул, задыхаясь, и полез за пазуху, - горькая у меня весть. Сын твой Мстислав убит, а люди изнемогают - голодно владимирцам. Наказали передать - коли не пришлешь подмоги, сдадутся они врагам…

Святополк вырвал из руки Иванка пергамент, развернул, едва не порвав, углубился в чтение. Дочитав, со стоном уронил руки на колени, закрыл глаза, медленно поднес дрожащую руку к лицу. «Сын твой убит…»

- Как… случилось сие? - прошептал он наконец.

- Давид Игоревич Волынский ко граду подошел, - начал Иванок. - Половцев привел… Мы затворились. Бились крепко. Мсти… Сын твой первым витязем был, на стене сражался, сам стрелял и разил врага… На стене его стрела и настигла. Ночью он и умер. Знахари не спасли…

Святополк порывисто вскочил. Книга и пергамент упали на пол. Глаза князя загорелись гневным огнем, и Иванок отшатнулся, вжимаясь в дверь. Но великий киевский князь более и пальцем не пошевелил. Сверху вниз взглянул на усталого гонца, нахмурился, припоминая юношу:

- Ты Иванок… устал, поди? Тот сдавленно кивнул.

- Тогда ступай, отдохни. Скажи, чтоб накормили и спать уложили где хошь… А я…

- Я, светлый князь, - Иванок оробел от своей смелости, - ежели позволишь, в Киев доскачу. Отцу на глаза покажусь…

При последних словах судорога боли и бессильной ярости исказила черты Святополка, и он коротко выдохнул сквозь стиснутые зубы:

- Ступай… куда хошь.

И, едва за Иванком закрылась дверь, рухнул обратно на скамью, закрывая лицо руками и давясь беззвучными слезами.

Иванок лишь после понял, какую боль причинил князю неосторожно вырвавшимися словами об отце. Тогда он был слишком утомлен и измучен, чтобы что-то понимать. Он воротился в Киев, сразу отправился домой, несказанно удивив Данилу Игнатьевича, сходил в баню, после повечерял чем Бог послал и лег спать, чтобы наутро, чуть свет, отправиться в церковь помолиться за упокой души Мстислава.

А когда брел обратно, путь ему преградила знакомая холопка-половчанка.

Иванок с охотой пошел за нею. Княгиня Ирина Тугоркановна оставалась для него кроме Данилы Игнатьевича единственным близким существом - не считая еще сестры Жданы. Она да Мстислав связывали его с князем Святополком, и вот она осталась одна.

Молодая княгиня встретила его в горницах. Она была в черном платье, волосы убраны под плат, и юноша понял, что здесь уже знают о смерти молодого княжича. На побледневшем лице Ирины глаза казались больше и темнее, маленькие яркие губы дрожали.

- Иванушка, - прошептала она срывающимся голосом и кинулась к нему. - Живой…

Подбежав, обхватила за плечи, испуганно заглядывая в лицо. Иванок осторожно привлек ее к себе. Он только сейчас заметил, что за десять месяцев разлуки вырос чуть ли не на полголовы и возвышался над молодой женщиной.

- Живой, - повторила княгиня, касаясь его смоляных кудрей. - А я тебя ждала… молилась каждый день… Ты ночами мне снился.

- Живой я, - вздохнул Иванок. - А Мстислав…

- Нам вчера ввечеру поведали - гонец от князя был. Наказал поминальный пир устроить, сам в Печерскую лавру поехал молебен заказать… Я молилась за него… И за тебя… А ты? Ты за меня молился?

Иванок смущенно хлопнул ресницами. В походах, боях и осадах было не до того. Только и грела сердце, что память да серьга, сберегаемая в ладанке на гайтане.

- Я… думал о тебе, княгиня, - сказал он.

- Ирина!.. А до крещения меня звали Зелгой! А… тебя как?

- Лютом.

- Лют… Это значит - «лютый», злой?

- Я не злой, кня… - Юноша осекся под ее построжевшим взглядом, поправился: - Ирина.

- Зелга! - воскликнула она. - Меня так даже свои уже не зовут!

- Зелга, - послушно повторил он.

Молодая княгиня просияла и крепче обхватила его руками за шею. Ее нежное взволнованное лицо оказалось совсем близко, губы приблизились к губам, и Иванок осторожно поцеловал ее.

Раз встретившись, их губы уже не смогли разъединиться. Исчезло все - война, недавняя смерть Мстислава, долгая скачка по дорогам с тяжкой вестью, страх и стыд запретного плода.

- Мой! Ты мой! - исступленно шептала княгиня. - Я так тебя ждала! Так молилась… Идем, идем скорее…

Иванок позволил увлечь себя прочь.