Святополк II. Своя кровь

Боняк так и подпрыгнул в седле. Был он невысок ростом, но худощав и жилист, и если бы не многочисленные морщины и язвы на лице, казался юношей, ибо даже борода и усы у него были слишком жидкими для половца.

- Но если в Киеве нет коназа, то что нам мешает напасть на город? - воскликнул он. - Прошлым летом я уже был возле Киева. С ханом Туглеем мы сожгли один урусский город, он запирал вход в Киев. - Боняк не хотел сознаваться, что этот город, Юрьев, им не удалось взять в течение почти двух месяцев и спалили его только потому, что сами жители оставили его. - Теперь нам ничто не помешает подойти к Киеву и взять его!

- Нет! - Тугоркан так стремительно развернулся в седле, что крупный, захваченный у угров караковый жеребец его невольно сбился с шага и захрапел, задирая голову. - В Киев мы не пойдем.

Его тяжелый взгляд встретился с прищуренными глазами Боняка. Тугоркан был могуч и широк в плечах, как все в роду хана Шарукана. Несмотря на немолодой возраст, Тугоркан еще сохранял силу и крепость в руках, цепко сидел на коне и метал на скаку аркан. Он слегка шевельнул рукой - и Боняк скорее почувствовал, чем увидел, как справа и слева от него выросли нукеры-телохранители. Но он заметил только Ехира, сына Тугоркана, который потянул из ножен саблю, и поспешил пойти на попятную.

- Я совсем забыл, что это ты, Степной Барс, ведешь наших воинов на урусов, - улыбнулся он. - Но объясни мне тогда, почему мы сейчас проходим мимо урусских сел и городов и не трогаем их?

- Мы должны прийти к урусскому городу Переяславлю, - невозмутимо отвечал Тугоркан, покусывая длинный, наполовину седой ус. - Нас звали туда. Именно там лежит земля коназа, убившего наших братьев.

Итларевич, поняв, о ком идет речь, выдвинулся с конем вперед. Боняк обернулся на юношу и тихо вздохнул.

- И все-таки, великий хан, Киев богатый город, в нем много добычи…

- Там живет моя дочь, - коротко ответил Тугоркан. - Мой тесть не звал меня, но если от него приедет человек, я пойду ему на помощь.

Боняк понял все и замолчал. Но белокаменный Киев, который он видел мельком когда-то давно, в юности, когда приезжал к Всеволоду Ярославичу заключать мир, все стоял у него перед глазами. И Боняк знал, что не успокоится, пока не вернется под его стены. Только бы об этом не проведал Тугоркан!

Устье встретило ханов пепелищем, над которым уже перестал виться дымок. Небольшая крепостца сгорела дотла, оставив по себе только превратившиеся в угли остатки деревянной стены, неглубокий, забросанный обломками обгорелых бревен ров и на пепелище десятка три-четыре печей. Маленькая церквушка была единственным зданием, которое уцелело, да и то потому, что там устраивался на ночлег сам хан Курей. Но в ней остались нетронутыми только стены и крыша - все остальное было разобрано или уничтожено.

Проезжая мимо пепелища, Тугоркан кивнул Итларевичу:

- Смотри, отрок! Скоро таким станет и город, где принял смерть твой отец!

Юноша порывисто кивнул головой. В глазах его загорелся огонек.

- Великий хан! - воскликнул он, поравнявшись с ним. - Дозволь мне самому вести воинов в бой! Я хочу сразиться с каганом урусов один на один!

- Кагана нет в городе, - ответил Тугоркан. - Но я обещаю тебе - ты обагришь свою саблю их кровью и отомстишь за отца.

Орда хана Курея стояла уже на том берегу Трубежа, указывая, где здесь брод. Сам Курей, румяный, молодой, красивый, как девушка, замер на прекрасном вороном жеребце иод своим стягом в окружении нукеров. Он был виден издалека, и именно к нему подъехал Тугоркан, едва переправился через реку.

- Да будет благосклонен к тебе Тенгри-хан, о великий Тугоркан! - приветствовал его Курей. - Да дарует он твоим саблям победу над урусскими собаками!

- Да будет благосклонен Отец-Небо и к тебе, Курей-хан, - кивнул тот. - Что происходит на землях урусов?

- Все спокойно, мой хан, - улыбнулся Курей. - Я сжег посады двух городов, которые стоят неподалеку. Под каждым стоит по два моих тумена, сдерживая урусов. Еще два тумена я выслал вперед, разведывать дорогу к Переяславлю. Остальные со мной. Они ждут твоего слова, великий хан!

- Так вот тебе мое слово! - Тугоркан даже приподнялся на стременах. - Сегодня же мы идем на Переяславль! Собирай своих людей!

Гнусаво запели трубы. Вежа половцев, которые, зная, что поход еще не кончен, не расседлывали коней и ждали только мига, чтобы вскочить в седло, ожила. Те, кто лежал за земле, вскакивали и садились на коней, жевавшие вяленое мясо бросали куски наземь и вытирали жирные пальцы об одежду, игравшие в кости оставляли игру и спешили строиться. Костры затоптали мигом, кибитки, где было свалено добро и лежали пожитки самого Курей-хана, развернули цепью. Пронзительно закричали сотники и темники, и несколько гонцов, не жалея коней, поскакали к броду - передать приказ хана стоявшим под стенами Чучина и Заруба туменам.