Святослав

Часто и сильно забилось сердце в груди у Микулы. Теперь он был уверен – все выйдут вперед, их зовет князь Святослав, земле грозит великая беда, смерть готовят им ромеи.

Но снова никто не вышел. Стоя около коня, Бразд говорил о чем-то с волостелином, Сварг ковал оружие, Гордин и Пушта молчали.

И тогда Микула вспомнил своего отца Анта, вспомнил его слова о неведомом кладе, который Микула должен охранять, вспомнил, как отец говорил о том, что придут иные времена, другие люди, но Микула должен остаться таким же, должен помнить и охранять родную землю…

И если Микула раньше никак не мог понять, о каком кладе говорил отец, как и не знал того, где его искать, то сейчас ему казалось, что он все понял.

Он понял, что любит больше всего на свете Днепр, синие горы над ним, зеленые луга и желтые косы, теплое небо над собою, жену и детей, людей, которые стоят рядом с ним на холме, и за все это готов отдать свою кровь и жизнь.

Микула сделал шаг, другой, третий, остановился перед Ко-жемой и сказал:

– Иду на рать!

Волостелин окинул взглядом высокого, широкоплечего, жилистого Микулу, который смущенно переминался с ноги на ногу, и сказал:

– Добро, воин!

А вслед за Микулой стали выходить и другие люди из селищ – пожилые, молодые, совсем юные… Их становилось все больше и больше, только Бразд продолжал тихую беседу с во-лостелином.

Микула медленно возвращался домой; на валу городища он долго стоял и глядел, как расходятся во все стороны любе-чане. Поехал и Кожема, рядом с ним, держась за стремя, шагал Бразд – он вел волостелина к себе в новый терем. Когда они скрылись вдали, Микула спустился с вала и вошел в свою землянку. Усевшись подле очага, он сказал Висте:

– Так вот, ухожу я, Виста! Собери-ка ноговицы, две сорочки и постолы. Далеко ухожу, на рать.

Виста всплеснула руками:

– Ты – на рать? Но куда?

Задумчиво глядя на огонь, на красные и желтые языки пламени, Микула ответил:

– Наромеев… далеко-далеко!

Висте трудно было поднять, против кого и ради чего Микула идет на рать, и она спросила:

– Ты хочешь получить дань и стать таким же, как Бразд?

– Нет, – ответил Микула, – не за данью я иду и не стану таким, как Бразд.

– Значит, хочешь обновить отцовскую землянку и клети, купить лошадей, засыпать ямы житом?

– Ты многого хочешь, – сказал Микула. – Все сделаю, но после войны.

– А Бразд и Сварг идут на рать? – спросила Виста.

– Нет…

– Боги! – воскликнула Виста. – Богатый брат остается, хотя ему и есть что защищать, а ты, дерюжник, рваная свита, ты идешь. Зачем?

Микула долго молчал, потом, почесав затылок, неторопливо ответил:

– Бразд не идет потому, что ему нечего защищать! Свое богатство? Да если сюда и придут греки, с ними он не поссорится. Ворон ворону глаз не выклюет, грек и Бразд друг другу зла не учинят… Вот меня он обманул – закуп я у родного брата, скоро-скоро обельным холопом его стану. А что делать – приди сюда грек, чует мое сердце, ярма у них готовы на выи наши, пропадем мы все и наша земля…

Микула долго глядел на огонь. Что в нем есть? Почему он дает людям тепло? И нет ли такого огня в людях?

– И еще вспоминаю я отца Анта, – упорно о чем-то думая, тихо продолжал Микула. – Он говорил о закопанном за городищем, над Днепром, кладе. А что за клад? Да это земля, на которой жили отец Ант, деды Улеб, Воик, все пращуры… И я хочу жить, хочу, чтобы жили ты, Добрыня, Малу-ша. Но не дают ромеи, идут на нас. Бились с ними и побеждали их наши отцы и деды, а теперь я слышу их голоса, они говорят: «Ступай, Микула!» Вот я и должен идти. Собери мне ноговицы, две сорочки, постолы, а больше ничего мне не нужно.

Виста глубоко вздохнула. Сказать по правде, она не поняла всего, о чем говорил Микула, но одно, главное, ей стало понятно: Микула должен идти против неведомого врага – иначе погибнут леса, Днепр, земля, все люди. И Виста промолвила:

– Тогда и я с тобой, Микула! Ведь раньше жены шли с мужьями на рать. И мои руки там понадобятся.

– Нет, Виста! – ответил Микула. – Раньше войны были иные, сейчас они трудные и жестокие. Негоже тебе идти со мной!

И они вместе вышли из хижины и стали у порога.

Солнце закатилось. Краски меркли на небосклоне, как цветы, тронутые морозом. Над Днепром, над лугами и селищами царила тишина. Только со стороны леса доносились удары молота и звон железа.

Это Сварг ковал ратным людям оружие – мечи, копья, наконечники для стрел. Будь у Микулы чем расплатиться, он пошел бы к Сваргу, заказал себе меч с серебряным крыжем и золотым яблоком, и не простого железа, и харалужный, обоюдоострый, чтобы не щербился на черепах ромеев. Но у Ми-кулы ничего нет, а Сварг, хоть и брат, даром ничего не сделает…

«А ведь есть у меня оружие, и, должно быть, не хуже», – подумал Микула.

– Погоди, – сказал он Висте и скрылся в хижине. Вскоре Микула появился на пороге. Виста даже не узнала его – с шлемом на голове, со щитом в руке, длинным мечом у пояса.

– Ты – словно отец Ант! – вырвалось у Висты. Постояв, Микула шагнул вперед, со скрежетом вытащил из ножен заржавевший меч и взмахнул им.