Святослав, князь курский

По-видимому, еще с языческих времен нравы русских людей, даже самой наипервейшей знати, на Руси во время свадебных празднеств бы-ли довольно вольномысленны и блудливы, чего, впрочем, давно уже не было в будничные дни, занятые трудом и молитвами. Потому и пользо-вались многие смертные представлявшейся возможностью попотешить плоть свою во время свадебных пиршеств, не видя тут ничего зазорного и постыдного. Особенно князья да бояре, во власти которых были смаз-ливые служанки. Разве могли они перечить или противиться своим го-сударям и кормильцам? Вряд ли!

На свадьбе брата Святослав увидел и молодую супругу Ярополка Владимировича, невольно сравнив обоих, и сравнение было не в пользу сына великого князя: Агафья, несмотря на свою молодость, была при-гожей стройной и смуглой ясынки Марии, по крайней мере, личиком. Не зря же с давних пор считалось, что краше русских девиц во всем ми-ре никого нет. Порадовался за брата, который, к слову сказать, был же-нат уже второй раз. Первый раз он был женат лет пятнадцать назад на полоцкой княжне Рогнеде, которая недавно скончалась, так и не дав потомства. Потом невольно сравнил их обеих со своей супружницей — и снова сравнение было не в пользу Елены, если еще и не утерявшей до конца своей девической привлекательности, то уже сильно обабившей-ся. Но расстраиваться не стал: для плотских утех краля всегда найдется.

Князь Черниговский Давыд не поскупился на свадебный стол для племянника, понимая, что родственные связи с великим князем важнее нескольких корчаг вина, свиных и бараньих туш да пудовых пирогов, и пиршество продолжалось более двух седмиц. Оно и понятно: если по-минки справляли девять дней, то почему бы на свадьбе двух недель не повеселиться. Это еще когда удастся сразу собраться в одном месте столько родни?!. Словом, свадьбу Давыд Святославич справлял так, словно сына родного женил, за что все Ольговичи были благодарны дяде своему.

После похода в землю греческую до 1123 года жизнь Святослава протекала в Чернигове тихо и мирно. Мудрым правлением Владимир Мономах усмирил не только половцев, но и жадных до чужих земель соседей, а потому в земле Русской в основном стояло затишье. Тихо было и в Черниговском княжестве. Давыд Святославич, верный своему слову не дробить княжество, правил единовластно, сыновей и племян-ников уделами не нарезал, лишь предоставляя им возможность жить в Чернигове своими дворами. Князья строили себе двух, а то и трехъя-русные терема, украшая их на манер венгерских и польских князей раз-ными башенками, стрельчатыми оконцами, застекленными не только простым стеклом, привозимым из греческой земли, но и цветными, за-чаровывающими взгляд стеклами; внутренности теремов также украша-лись коврами, знаменами и всевозможным оружием. Не желали отста-вать от своих князей и их бояре и старшая дружина, возводя и себе до-ма-крепости, мало в чем уступавшие княжеским, а то и превосходившие их своей добротностью и богатством. По причине массового строитель-ства в Чернигове княжеских и боярских дворцов, город быстро разрас-тался.

Детей у Святослава Ольговича и супруги его Елены по-прежнему не было, все как-то Бог не давал. Привычный к бурной походной жизни, Святослав часто скучал и чтобы развеять скуку, по примеру других кня-зей, время от времени со своими дружинниками отправлялся на охоту или же в поездки по городам княжества. Осенью охота шла на водопла-вающую птицу: гусей, уток, лебедей. Били стрелами на воде или же влет, соревнуясь друг с другом, на спор: кто больше набьет дичи, кто меньше стрел потеряет. Впрочем, всегда как-то получалось, что верх оказывался за Святославом: и птиц у него набито больше, и стрел меньше потеряно. Князь видел, что дружинники специально так делают, уступая ему пальму первенства, чтобы уберечь самолюбие от ревности, но и, понимая, по-мальчишески радовался своим успехам.

Убитую или подраненную птицу из воды доставали чаще всего слуги, умеющие хорошо плавать. Но иногда для этой цели использовали и охотничьих собак.

Если осенняя охота на птицу была тихой забавой, требующей только крепости рук да зоркости глаз, то зимняя охота на лося или ди-кого кабана, не говоря уже об охоте на медведя, была шумной и до крайней степени опасной. При такой охоте собаки использовались в полной мере. Громким лаем они поднимали зверя, гоняли до усталости, потом, окружив, удерживали на месте до тех пор, пока охотники стре-лами или же рогатинами не валили его на снег. Не раз случалось, что во время такой охоты погибали от мощных рогов или же клыков не только собаки, пытавшиеся вцепиться зверю в холку, но и сами охотники. Од-нако это не очень-то сдерживало Святослава даже от единоборства с медведем, когда надо было суметь так подцепить косолапого на рогати-ну, чтобы самому в этот момент не поскользнуться, не оступиться — иначе беда, которой уже не исправить.