Святость и святые в русской духовной культуре. Том 1.

К сему же блаженому неколи приведоша разбойникы съвязаны, ихъ же беша яли въ единомь селе манастырьске, хотяща красти. Блаженый же, видевъ я съвязаны и въ такой скорби суща, съжалиси зело и, просльзивъся, повеле раздрешити я и дати же темъ ести и пити. И тако пакы техъ у чаше мъного, еже никогоже преобидети и никомуже зъла сотворити. Подасть же темъ от имения довольное, еже на потребу, и тако техъ съ миромъ отпусти, славяща Бога, якоже оттоле темъ умилитися и никомуже зъла сотворити, но своими делы довольномъ быти. (50г–51а).

Или другой фрагмент «милосердия», где тема учительства уже отсутствует, а тема жалости завершается темой благотворительной деятельности — от жалости ранимого чужою бедою сердца (чужая скорбь — твоя печаль) к доброму делу, к устроению страждущих и обездоленных:

Таково бо бе милосерьдие великааго отьца нашего Феодосия, аще бо видяше нища или убога, въ скорьби суща и въ одежи худе, жаляащеси его ради и вельми тужаше о семь и съ плачемь того миновааше. И сего ради сотвори дворъ близь манастыря своего и церкъвь възгради въ немь святааго перьвомученика Стефана, ту же повеле пребывати нищимъ и слепыимъ и хромыимъ и трудоватыимъ, и от манастыря подавааше имъ еже на потребу и от вьсего сущаго манастырьскааго десятую часть даяше имъ. И еще же и по вься суботы посылаше въ потребу возъ хлебъ сущиимъ въ узахъ. (51а).

Еще один практический аспект милосердия — заступничество, и он также составляет значительную часть труженичества Феодосия.

И бысть въдовицямъ заступьникъ и сирыимъ помощьникъ и убогыимъ заступьникъ [662] и, съпроста рещи, вься приходящая, уча и утешая, отпущааше, убогыимъ же подавая, еже на потребу и на пищю тем. (61б).

Однажды Феодосия, шедшего к строителям, возводившим церковь, встретила «убога въдовиця, яже бе от судии обидима». Она спросила Феодосия (не зная, что это он, — тем более что он был в обычной ветхой одежде): «Черьноризьче, повежь ми, аще дома есть игуменъ вашь?» Он возразил ей вопросом же: «Чьто требуеши от него, яко то человекъ есть грешенъ?» — «Аще грешенъ есть, не вемь, токъмо се вемь, яко многы избави от печали и напасти, и сего ради и азъ придохъ, яко и мне поможеть, обидиме сущи бес правьды от судии», — ответила женщина. Феодосий, расспросив ее обо всем и пожалев («съжалиси»), сказал ей: «Жено! Ныне иде въ домъ свой, и се, егда придеть игуменъ нашь, то же азъ возвещю ему, еже о тебе, и то избавить тя от печали тоя» [663]

. Женщина отправилась домой, а блаженный пошел к судье, объяснил ему все и «избави ту от насилия того, якоже тому посълавъшю возвратити той, имъ же бе обидя ю» (61в–61г).

Это заступничество было, видимо, рядовым событием на подвижническом пути Феодосия: он заступался за многих, часто, по разным поводам и перед разными людьми вплоть до князей. Вероятно, не всегда это было легко и просто. Нельзя исключать, что такое заступничество могло вызывать недоброжелательство, раздражение. На стороне Феодосия в таких ситуациях ничего не было кроме нравственной силы и духовного авторитета, но это и составляло его силу и власть:

не бо его честяху честьныихъ ради порътъ, или светьлыя одежа, или имения ради мъногаго, но чистаго его ради жития и светьлыя душа, и поучение того многыихъ, яже кыпяхуть святымь духомь от усть его. (62а).

И никто — ни князья, ни судьи — не решались ослушаться преподобного.