Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)

Нередки повторения не только отдельных более или менее самодостаточных конструкции или их частей, но и отдельных слов — глаголов ли, существительных ли. Ср.: Не послушахомъ Еуаггелья, не послушахомъ Апостола, не послушахомъ пророкъ, не послушахомъ светилъ великих; — […] миловати ны хощеть, беды избавити хощеть, зла хощеть

спасти!; — Тогда наведе на ны языкъ немилостивъ, языкъ лютъ, языкъ, не щадящь […] и др.

Особой разновидностью этого класса явлений следует признать и длинные перечисления, как бы стремящиеся исчерпать (в пределе) весь соответствующий ряд, ср.: […] аще примениться кривого резоимьства и всякого грабленъя, татбы, разбоя [223] и нечистаго прелюбодеиства

, отлучающаот Бога, сквернословья, лже, клеветы, клятвы и поклепа, иныхъ делъ сотониных […]; — […] престанемъ от зла; лишимся всехъ делъ злых: разбоя, грабленья, пьяньства, прелюбодейства, скупости, лихвы, обиды, татьбы, лжива послушьства, гнева, ярости, злопоминанья, лжи, клеветы, резоиманья

; — Кто же ны сего доведе? Наше безаконье и наши греси, наше неслушанье, наше непокаянье и т. п. Иногда Серапион прибегает к ритмообразующим конструкциям, построенным по принципу градации или противопоставления. Ср., с одной стороны: […] языкъ, не щадящь красы уны, немощи старець, младости детий

, а с другой, — мали оставши, велице творимся; ср. и такие примеры, как–то: того добывше, другаго желаемъ;— иный по вражьде творить, иный горкаго того прибытка жадая, а иный ума не исполненъ.

Организующе–соединяющим части текста началом являются еще два весьма частых приема. С одной стороны, речь идет о цитатах из Ветхого Завета (Давид) и из Нового Завета (слова Христа, апостолов), цитаты или скорее их варианты из отцов Церкви и раннехристианских авторов (Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина). Эти цитаты обычно коротки, нигде не являются самоцелью, но как бы вводят некое событие русской жизни XIII века в пространство «прецедента» и тем самым классифицируют его («это — то самое»), довольно равномерно распределены по тексту, и поэтому весьма уместны: большее их количество и больший объем, несомненно, отвлекали бы слушателя от основной линии проповеди; здесь же, напротив, лаконичная цитата как бы задавала в нужном месте вертикально–углубляющее движение, соотнося нынешнее с тем, что было в Священной истории и что нас, нынешних, с ней связывает и вдохновляет на высокое подражание.