Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)

[…] и потомъ начяша нецiи глаголати, яко есть Татарове въ поле и царевичь Арапша крыется въ некихъ местехъ, и cie ничтоже знаемо бысть Русскимъ княземъ и воеводамь ихъ, но оплошишася еси. Таже потомъ князь великiu Дмитрей Констянтиновичь […] посла сына своего князя Ивана, да князя Семена Михайловичя, а съ ними воеводы и воиньство много, такоже и великого князя Дмитреа Ивановичя Московскаго воеводы и воиньство много, и бысть рать велика зело, и поидоша за реку за Пиану въ воинстве мнозе. И приiде къ нимъ весть, поведая имъ царевичя Арапшу на Волчiихъ водахъ, они же начяша

веселитися, яко корысть многу мняще обрести; таже потомъ и инии вести прiидоша къ нимъ, они же оплошишася и ни во чтоже cie положиша, глаголюще: «никтоже можетъ стати противу насъ». И начяша ходити и ездити во охабнехъ и въ сарафанехъ, а доспехи своя на телеги и въ сумы скуташа, рагатины и сулицы и копья не приготовлены, а инiи еще и […] не насажени быша, такоже и щиты и шоломы; и ездиша, порты своя съ плечь спущающе, а петли разстегавше, аки въ бане разспревше; бе бо въ то время знойно зело. Любляху же niанство зело

, и егда где наезжаху пиво и медъ и вино, упивахуся безъ меры, и ездяху пьяни и глаголюще въ себе кождо ихъ, яко «можетъ единъ отъ насъ на сто Тamариновъ ехати, по истинне никтоже можетъ противу насъ cmamи». А князи ихъ, и бояре, и велможи, и воеводы, утешающеся и веселящеся, пiюще и ловы деюще, мняще ся дома суще, аки въ своихъ сиротахъ величающеся и возносящеся, забыша смиренныя мудрости, яко Богъ даетъ смиреннымъ благодать, и яко вси есмя Адамови внуци; они же въ гордости величяющеся, и Господь Богъ смири гордость ихъ.

И тако въ то время князи Мордовстiи подведоша втаю ратъ Татарскую изъ Мамаевы Орды Воложскiа на князей нашихъ, а княземъ нашимъ въ небреженiи сущимъ и ничтоже о семъ смышляющимъ, яко и не бысть вести имъ. Татарове же усмотривше ихъ […] тако безвестно удариша на нашу рать, въ тылъ бiюще и секуще и колюще; наши же не успеша ничтоже […] И побегоша наши къ реце ко Пьяне, яко ничтоже могуще, а преже того величяющеся, яко всемогуща

[…] А князь Иванъ Дмитреевичь прибежа вборзе къ реце къ Пьяне, гонимъ напрасно, и ввержеся на коне въ реку въ Пiану и утопе; и истопоша съ нимъ въ реце въ Пiане множество князей, и бояръ, и велможъ, и воеводъ, и слугъ, и воинства безчислено; а инiи избiени быша отъ Агарянъ. И бысть на всехъ ужасъ велiй и страхъ многъ, и изнемогоша вси и бежаша. […] Татарове же прiидоша къ Новугороду Нижнему месяца Августа изутра въ 5 день, въ среду […] и люди остаточныя поимаша, и градъ весь и церкви и манастыри пожгоша, и згорело церквей во граде 32; и отъидоша отъ града въ пятокъ, власти и села пленяще и жгуще, и со множествомъ безчисленнымъ полономъ отъидоша въ свояси

(Никон. летоп. — ПСРЛ 1965, XI, 27–28; ср. Троицк. летоп. 1950, 402–404, а также древнерусскую «Повесть о побоище на реке Пьяне», ср. ПЛДР 1981, 88–91).