Свидетель

Было слышно, как за раскрытой дверью в теплой вечерней неге подсвистывают, разговаривают трелями птицы, то вскрикивают удивленно, то курлыкают далеким монотонным фоном. С неровным гулом и всплесками катила за парком волны река. Невдалеке что-то потрескивало, возможно, костер.

— Чего бы я ни хотела, — понуро констатировала я, — всё впустую. Думала, что научилась принимать, ошиблась. Радовалась, что могу не отождествляться с иллюзиями. Нет, оказывается, столько всего во мне кипит. Мысли… они шумят, словно в моей голове сломалось радио и выдает по нескольку передач на каждой волне ФМ одновременно. Я… — Хотелось пожаловаться на то, что мне гадко и муторно — сегодня я прогнала человека, которого так хотела видеть; и я не верю в него, но продолжаю искать в произошедшем разговоре крупицы правды, как сумасшедший копатель в бесплодных горах — золотую пыль. Мне было плохо оттого, что теперь в голосе Валеры мерещилась не корысть, а забота. Ей неоткуда было взяться, но я утонула в сожалениях. Обо всем этом я не стала говорить Мастеру, только добавила: — … Я боюсь смерти. Чувствую, что она близко: в моих видениях и в реальности. Я знаю, что не должна бояться, но мне страшно. Очень!

Мимо моей кельи кто-то прошел, наступая на плитку мягкими чаппалами. Я вздрогнула. Зашумели ветки. Возмущенно крикнула обезьяна, ей ответило раскатистое, разноголосое мяуканье. И снова только фон жужжания, стрекота, и моих мыслей. Праджни-джи никогда не отвечал быстро.

— Это все самскары[34] и васаны[35]

— наконец, пояснил он, пробуя на вкус каждое слово. Не убегай, углубись в этот страх. Тотально. Ты же очень тотальная, Варья: на меньшее, чем любовь, не согласна; на меньшее, чем полное освобождение от кармы, не согласна, на меньшее, чем просветление, ты тоже не согласна. Но, девочка, просветления нет. Достаточно не затемняться.

Тяжело вздохнув, я призналась:

— Стало совсем темно, Мастер. И в душе, и на самом деле.

Праджни-джи похлопал меня по руке.

— Перед рассветом всегда темно. Очень темно. У души тоже бывает ночь. А ночью можно зажечь лампу, правда? Поэтому давай разберемся, как работает эта штуковина. Мне самому интересно.

И гуру принялся увлеченно возиться с гаджетом, словно ребенок с новой игрушкой, привлекая меня в исследование и незаметно, с каждым вдохом и словом снимая с моей души невыносимую тоску.

* * *

Дни потекли своей чередой. Ника не возвращалась, свет тоже. С привезенной Валерой штуковиной у меня получалось ходить по ашраму, не набивая шишек. Но все-таки даже про себя, шепотом я не могла сказать ему «спасибо». Что-то мешало. Эго?

Праджни-джи завалил меня работой: вызывал переводить беседы с французами по скайпу; назначил ответственной за группу из России, прибывшую всего на неделю, и велел вести для россиян йога-классы. А в свободное время я торопилась помогать Падмини на кухне: лепить сладкие шарики Ладу из нутовой муки и в промышленных масштабах резать овощи для столовой. Я с благодарностью принимала занятость, она была лекарственной, исцеляющей.

Лишь два «но» регулярно выбивали меня из состояния равновесия: напряженное ожидание следующего видения и всплывающие откуда-то из глубины, словно горячие воды гейзера, мысли о Валере. Доходило до делирия — сквозь ароматы растений, специй, людей и благовоний вдруг моего носа касался его запах. Он исчезал, а мне мерещилось, что Валера где-то рядом, вот-вот обратится ко мне или возьмет за руку, и, сжавшись в комок, я тщетно всматривалась в темноту.

Однажды я случайно подслушала разговор двух своих подопечных из России, когда сворачивала коврик после занятий по йоге.

— Ты видела, какой тут потрясный дворник? — говорила одна девушка своей подруге. — Я таких высоких индусов не видела! Выше их всех на голову. Но ни бельмеса не понимает ни по-русски, ни по-английски. Я его спрашиваю одно-другое, он только качает головой и двор метет. Надо будет спросить, как на хинди «давай познакомимся».

— О, тебя уже дворники интересуют! — рассмеялась вторая. — Банкиры, биржевики сегодня не в цене? Кризис?

— Да ладно тебе, Саш! — хмыкнула подруга. — Я же не замуж, а просто. Ну он красавец, офигеть! Даже не знала, что индусы такие бывают. А потом он топлесс камни таскал, я аж забыла, куда шла.

— Ты сериал про «Махабхарату» посмотри, там их столько, индусов фактурных, — ответила тоном эксперта Саша. — А костюмы — в основном штаны и украшения, да такие, что Картье отдыхает.

— То в кино, а этот настоящий. Ой, Варя, — обратилась она ко мне, — не подскажете, как зовут вашего дворника?

Я улыбнулась.

— Тут слишком много людей, я всех не знаю. И этот дворник, скорее всего, кто-то из прихожан, просто выполняющий свою садхану.

Но девушка не успокоилась. Горя азартом, она выспросила у меня, как сказать на хинди несколько фраз и утащила с тренировочной площадки подругу со словами:

— Я его тебе покажу. Хорошо, что я позже тебя из гостиницы на занятие пошла, так бы и не знала, зачем мы тут москитов кормим…

— Ничего ты не понимаешь, Аня, — вздохнула вторая.