Свидетель

— Не спрашивай, несчастный! — гневно отрезала мать, жестикулируя быстрее, чем из ее уст вылетали слова. — Эта куртизанка лишила меня сына! И давно лишила! Мой язык не повернется говорить о ней! Столько позора на наши головы! Кто теперь захочет породниться с нашей готрой[21]?

— Матушка, она не виновата, — простонал Матхурава. — Это я! Я… Не обижайте ее, матушка, молю милостью Шивы и Вишну!

— Молиться надо было раньше, сын мой, теперь поздно.

— Что с ней? Что с Соной? — неистово вскричал Матхурава. — Матушка!

Старуха не ответила, развернулась резко — так, что взметнулось на сквозняке ее белое покрывало и ушла. Принесенные в узле из чистой ткани его любимые ладу, печеные овощи и мясо ягненка не полезли в горло после ее ухода. Матхурава подумал самое худшее, и впервые с детства на глазах мужчины проступили слезы.

* * *

— Дыши, дитя мое, дыши. — Гуру гладил меня по голове, каждым касанием возвращая спокойствие и свет.

— Скажите, мастер, что же будет дальше? — шептала я, ощущая, что мои щеки залиты горячими слезами Матхуравы. — Что делать?

— Наблюдай, девочка, просто наблюдай. Углубляйся в том, что есть, в том, что реально.

— И всё пройдёт? Боль исчезнет?

— Полюби Пустоту, слейся с ней. Будь в «Сейчас», и обнаружишь, что «тебя» нет и никогда не было. Никого нет. И боли тоже нет…

Глава 25. Извращенец

Первую неделю в Лондоне Валерий беспробудно пил. В начале второй после взбучки, устроенной Сергеем, трезвости Черкасова хватило на то, чтобы перебраться из отеля в дом. С этим тоже помогла Леночка, оперативно нашедшая жилье в престижном Вэст-Энде.

— Валерий Михайлович, — взволнованно оправдывалась она в трубку, — простите, что так долго выполняла вашу просьбу. Новый директор заданий надавал! Не только мне. У нас тут все с ума сходят.

— Мостер? — скривившись, словно от зубной боли, спросил Черкасов.

— Нет, он назначил исполнительного директора.

— Кого? — ревниво поинтересовался бывший босс.

— Липмана, Константина Ильича.

— Не помню такого на нашем рынке.

— Он из другой сферы, — поторопилась объяснить Лена. — Из издательского дома, точнее, из сети магазинов. Занимался там продажами.

— Завалит всё дело, сука! — разозлился Валерий и, стукнув кулаком по стене, вдруг опомнился. — Прости, Лена.

— Ничего-ничего, я понимаю, — вздохнула она. — Я так переживаю за вас, Валерий Михайлович! Вы знайте, я на вашей стороне и всегда с радостью выполню любую вашу просьбу.

— Спасибо, я в долгу не останусь.

Он отбил звонок с желанием снова напиться. Однако расслабиться не удалось: приехал из Москвы адвокат. Устроившись в стоящем посреди гостиной кресле и положив на колени портфель из крокодиловой кожи, Юрий Витальевич огорошил новостями Черкасова и Ларина:

— Кира и Руслана отпускать из КПЗ не собираются, несмотря на отсутствие прямых доказательств их вины. Держат только потому, что они были с вами в Ростове и сопровождали в аэропорт с девушкой. Насчет Кира еще нашли запись, где он приносит Варваре еду и вещи. Присоединили к делу. Я пытаюсь пробить блокаду, сую договор с ней, а следователь настаивает, что тот — подделка. Отправил на экспертизу. Хорошо, что у меня есть второй, ваш экземпляр. Вы, кстати, о чём думали, Валерий Михалыч, когда Варвару похищали снова?

— А где написано, что я ее похищал? — окрысился Черкасов.

— В уголовном деле. Об этом говорят показания доктора вашего и Елены Бриннер, а повторном — пилота, отметившего странное поведение пассажиров. Товарищи из обслуживающего персонала аэропорта тоже вдруг вспомнили, что вы говорили слепой девушке совсем не то, что хотели сказать они, перебивали их и прочее. Сначала, мол, списали на вашу эксцентричность, а потом задумались. Вы прошли на посадку только потому, что были владельцем частного самолета, но в целом картина вырисовывается некрасивая. Думаю, что СКП подключит к делу Интерпол, потому что израильская полиция обнаружила в коттедже, где вы проживали в Тель-Авиве, полный хаос, кровь и светлые женские волосы, вырванную прядь. Я вас только один раз спрошу: где девушка?

Валерий взорвался.

— Да не знаю я! Не знаю! Сбежала! Испарилась, чтоб её!

— Не кипятись, — вступил в разговор Ларин и вытащил из кармана скомканную бумажку. — Юрий Витальевич, девицы оставили прощальное письмо. Вот оно.

— Девицы?! — поразился Морфин. — Они у вас делением, что ли, размножаются?

Пришлось объяснять ему всю ситуацию подробно. Пока Сергей говорил, Валерий мерил шагами комнату с интерьером, достойным фильмов о Шерлоке Холмсе, и чертыхался.

— Вы сошли с ума, господа! — заключил адвокат. — Оба. Я понятия не имею, как при всех ваших безобразиях выстраивать адекватную защиту. А нам, на секундочку, еще с уголовным делом о мошенничестве с поддельным товаром разобраться надо!

— Значит, выстраивайте неадекватную! — рявкнул Черкасов. — Пока здесь, в Лондоне мне вообще защита не нужна!

* * *